Ксандер замолчал, зло втянув носом холодный воздух. Лада в ответ пробормотала что-то вроде “родители бывают разные”. Ну да, у нее-то с отцом отношения любому на зависть.
— Если мы доберемся туда, куда надо… Ведь придется драться, наверное, — вернулась она к делу и с оскорбительным сомнением посмотрела на еще красовавшиеся у Ксандера на лице следы драки в Маковке.
— Если тебе от этого станет легче, однажды я чуть не убил человека, — резко сказал он, правильно истолковав ее взгляд и слова. — На дуэли, правда, а не в лесных дебрях, но это значит, что в вопросах поединков я все же не безнадежен.
Лада явно собиралась спросить что-то, но передумала и отвела глаза.
— Ну значит, нам нечего бояться, — с немного слишком картинным равнодушием сказала она.
На следующее утро они двинулись дальше. Горная гряда все сильнее забирала к западу, и Лада то и дело сверялась по своим народным приметам, не отклонились ли они от жестко заданного каменной головой курса. На окраину Пущи они добрались вскоре после полудня. При свете дня зловещий лес выглядел вполне безобидно и даже красиво: огромные деревья в черном кружеве переплетенных голых ветвей и цыганских лоскутьях желто-красной листвы. Ксандер огляделся, ища сам не зная что, но что-нибудь, способное оказаться уликой или подсказкой. Ничего, только колоннада бесчисленных деревьев впереди и низенькое всхолмье предгорных земель позади. Не видно было ни тропинок, ни следов вырубки — очевидно, люди сюда захаживали нечасто.
Смирившись с неизбежным, он повернулся к Ладе.
— Идем?
Она со вздохом кивнула.
И они пошли, по-прежнему стараясь никуда не сворачивать.
***
Если первое и ужасное знакомство Ксандера с Безнебесной пущей состоялось в освоенной, прирученной его части, то теперь их окружал лес неукрощенный и враждебный. Непролазно сцепившиеся ветвями кусты, обрывистые берега ручьев, внезапно открывавшиеся тут и там овраги, поваленные стволы, щетинившиеся обломанными сучьями, как палицы каких-то великанов. Удивительно громко гомонили птицы. Здесь ведь наверняка обитает уйма зверья, подумал Ксандер, причем самого опасного толка. Револьвер был заряжен и под рукой, но он сомневался, что это поможет, если из кустов им навстречу вдруг ринется кабан или оголодавший медведь-шатун.
Ладу, как выяснилось, занимало другое.
— Говорят, где птицы сильно гомонят, там нечисть прячется, — прошептала она. — Мол, птахи добрые предупреждают. Давай обойдем!
— А если именно там подсказка? Мы должны идти, не сворачивая, так ведь?
— Если нас там упырь какой досуха высосет и шкурки под кустом закопает, то мы вообще никуда уже не пойдем! Да и крюк совсем небольшой получится.
Ксандеру очень, очень хотелось бы отказаться и решительно направиться именно туда, откуда неслись птичьи голоса, не позволить этой жалкой лесной страшилке заманить в свою суеверную трясину его разум, потому что нет там ничего, а если б и было, птицам было бы наплевать. Но на лице Лады написан был такой испуг, что он решил пожертвовать потребностью доказать себе собственное бесстрашие. Они обошли птичью рощу по широкой дуге и, сверившись с мхом, сучьями, пнями и бог весть чем еще, продолжили путь направо без происшествий.
Делалось все холоднее, отнюдь не предназначенная для многодневных блужданий по зимним лесам одежда Ксандера спасала все меньше, и к тому же все время хотелось есть. Подмораживало, листья под ногами похрустывали тонким слоем льда, но даже этот звук напоминал о еде: вот так же точно хрустит, брызжа душистым горячим жиром, поджаристая медово-перченая корочка на запеченной курице... Пополненные в Маковке припасы к концу пока не приближались, но им еще невесть сколько предстояло бродить по лесу, и посему стоило бы экономить. За еду заплатила Лада — деньги Ксандера исчезли вместе со Щучкой — и хоть Ксандер пообещал все вернуть, как только они возвратятся в Городище, чувствовал он себя прескверно.
— Гляди, какие грибы, — воскликнула вдруг Лада, и эти слова мгновенно вызвали в мыслях Ксандера сладостный образ жареной картошки с грибами, какую он и дед ели прямо в кухне его усадьбы, вернувшись с рыбалки. Горло как когтями дернуло от несбыточного желания покурить. Помотав головой, Ксандер раздраженно повернулся туда, куда указала Лада. Перед ними красовалась целая поляна надутых дождевиков, побуревших, вызревших, так и просивших, чтобы их проткнули.