Какие же грозы в ноябре?
Гермиона спала крепко, укутавшись в одеяло. Даже не почувствовала, как он выскользнул из постели. Прижавшись лбом к окну, Малфой вглядывался в очертания гор, что хмуро вонзались в небо.
Что делать дальше? Пелена, навеянная эльфийским проклятием спадет, и Гермиона проклянет его, ведь он воспользовался ей.
Ведь знал, что это не по-настоящему. Что это все невозможно, после всей ненависти и боли. Но кто откажется от своей мечты, если ее протянут на вытянутой руке?
Он не мог надеяться даже на простое общение. А судьба дала ему больше.
Не привыкший к отказам, всеми любимый и обласканный, как же жалок он теперь.
Драко хмыкнул и закрыл глаза. Даже сейчас, он думает только о себе. Гермиона и не знает, какими узами связала себя с ним.
А он просто не в силах отказаться.
***
Гермиона чувствовала себя просто великолепно. Крепкий сон — самая большая роскошь. Она проснулась и еще не понимала, кто она и где она. Эти великолепные мгновения пока все думы твоего разума не обрушиваются на тебя снова. Перед глазами были вспышки прошлой ночи. Теплица, падение, Малфой, полет на метле.
Малфой?
Гермиона резко села.
Одеяло протяжно замычало.
Нет…
Аккуратно приподняв одеяло она увидела Малфоя. Голого и спящего Малфоя. Гриффиндорка наклонила голову, пытаясь разглядеть его татуировку на ребрах. Похожа на птицу…
«Гермиона! Пора уходить! Тебя уже спохватились, наверное», — внутренний голос заботливо подсказывал пути отступления.
Осторожно встав с кровати, девушка начала собирать свои вещи по комнате. Воспоминания заставляли ее немного краснеть и стыдливо посматривать на блондина, что так мило обнимал одеяло. Наконец одевшись, Гермиона направилась к единственной двери.
Но это оказалась ванная комната.
А больше дверей не было.
— Хотела сбежать, храбрячка?
Резко развернувшись, она врезалась в голого (!) Малфоя.
— Где здесь дверь, Малфой? — главное сохранять невозмутимость.
— Вот же, — он указал на только что открытую ею дверь. —Ты так ослеплена моей красотой? — он пытался невинно улыбнуться.
— Что я там не видела, — ляпнула Гермиона и тут же об этом пожалела.
Глаза Малфоя увеличились:
— Воу, Грейнджер, не думал, что ты настолько дерзкая.
Он положил свои руки ей на плечи.
— Малфой, — отчеканила она, отстраняясь. — Если ты кому-нибудь скажешь…
Драко похолодел. Отвернулся и накинул на себя рубашку.
— Грейнджер, поверь, я сохраню наш грязный секретик…
В ее груди что-то оборвалось. Конечно, она и не должна была надеяться, на что-то более. Ведь она для него навсегда останется грязной.
Но у разбитой надежды горький вкус.
***
Приближалось Рождество. Весь месяц Гермиона была в бегах. Она бежала в делах, бежала от той проклятой ночи, бежала от себя. Навалившаяся учеба, помощь первокурсникам, патрулирования, все помогало ей спрятаться. Теперь ей не нужны были зелья, а Джинни завидовала ее крепкому сну. Все было прекрасно, пока не наступили зимние каникулы. Ее друзья уехали в Нору, а она осталась на пару дней доделать дела. Ее родители все также не знали о ее существовании.
Обливиэйт. порой Гермиона думала, возможно ли его наложить на саму себя? Забыть про все, и написать с себя с чистого листа. Второй шанс на счастье.
Хогвартс опустел, и эльфы накрыли только один стол в Большом зале. Самый платиновый слизеринец на свете тихо опустился рядом с ней. Практически все слизеринцы со старших курсов укатили на первом же экспрессе в Лондон.
Она нервно поерзала и хотела уже подняться, как Драко накрыл ее руку своей ладонью.
Гермиона убрала руку, но осталась.
— Что тебе нужно, Малфой?
— Что ты делаешь вечером?
— Я занята.
Гриффиндорка поднялась и медленно пошла на выход. Она знала, что он провожает ее взглядом.
Она не обманула Малфоя, вечером она навещала Хагрида. Вот уж кто всегда умел поднять ей настроение. Подарив ему книгу «Домашний гиппогриф, 100 советов по уходу» и едва не задохнувшись в объятиях великана, она в хорошем расположении духа шагала по свежему снегу в замок. С холма было видно подмерзающее озеро, у берегов которого уже образовалась тонкая патина льда. Ей вспомнилась та роковая ночь, когда она купалась в озере, а Малфой решил наконец-таки стать героем и попытаться спасти кого-нибудь. Как же ей не повезло оказаться на месте этого кого-нибудь. Она проклинала себя за все, за свою слабость, за то, что поддалась этому роковому влечению. Весь этот месяц она в напряжении слушала чужие разговоры и все ждала своей казни. Ждала, когда он начнет обо всем говорить. Но ничего не происходило.
Может в нем и есть капля благородства.
Когда Пэнси Паркинсон села на ее место на Зельях, она и бровью не повела. Хоть это и стоило ей титанических усилий. Гарри, её дорогой Гарри, наблюдал, но и слова не сказал. Стал садиться с ней рядом на всех занятиях, и это безмолвная поддержка позволяла ей быть на плаву. Он с неохотой уехал в Нору, боялся за нее.
И, конечно, не зря.
Светлоперый коршун почувствовав, что его жертва осталась одна, и решил доклевать остатки сердца в груди.
Она забыла, она переключилась, ну зачем он так?
Конечно, она уже решила что делать. Чтоб наверняка. Но так не хотелось оставлять Хогвартс.
***
От ели, что стояла напротив дверей, захватывало дух. Более великолепное дерево сложно сыскать во всей Британии, запах настоящего леса, волшебный снег, белые и золотые игрушки, шары, сосульки, бантики, птички. В этом году профессор Флитвик превзошел сам себя.
— Гермиона!
Девушка вскрикнула от неожиданности. Ее светловолосое наваждение не отступало, теперь оно было не только в мыслях, но и на яву.
— Гер… — Малфой тяжело дышал, согнувшись и поставив руки на колени. — -миона…
Она смотрела на него, пытаясь понять, что же ее так в нем зацепило. Драко был красив, объективный факт. Неужели этого было достаточно?
— Гермиона, — он наконец-то отдышался и улыбнулся так очаровательно, как умел только он. — Я хотел поговорить.
— Говори.
Сердце бежало галопом.
— Я хотел попросить прощения, — начал он.
— Я прощаю, — перебила она.
Слизеринец вздохнул.
—Я хотел бы, чтобы ничего не было. Всей этой ненависти, всей этой злости.
Гермиона не могла смотреть на него. Она подняла глаза вверх на венчавшую ель золотую звезду.
— Почему ты так меня ненавидел? Я же ничего тебе не сделала?
— Разве ненависти нужна причина? Эта злоба сидит в нас. И мы ищем повод, чтоб облечь ее на кого-то. Я — зло, Гермиона.
—Нет, Драко, это…
— Прости меня, пожалуйста. Я и в правду тебя ненавидел.
Он искал ее взгляда, но она не могла. Сахар с солью. Огонь со льдом. Ненависть с любовью. Этот оксюморон был невозможен и невыносим.
— Я уезжаю, Драко.
— Как уезжаешь? Куда?
— В Дурмстранг. Виктор помог мне связаться с новым директором, а профессор МакГонаглл меня поддержала.
Драко казалось, был поражен этой новостью.
— Спокойной ночи, Драко. Надеюсь, еще когда-нибудь увидимся.
Шагая по лестнице, она все крутила в голове свои последние слова. Ведь убегала она именно от него.