Дэррок сжимает амулет.
— Выйди из круга!
Давление сокрушительное. Его можно ослабить, лишь выполнив приказ.
— Бросай амулет!
Он отступает, поднимает руку вверх, огрызается и резко опускает ее вниз.
Следующие несколько минут он и я пытаемся подчинить себе волю другого, пока, наконец, не признаем, что мы в безвыходном положении. Мой Глас на него не действует. Ни амулет, ни его Глас не действуют на меня.
Мы равны. Это завораживает. Я равна ему по силе. О Боже, во что я превратилась.
Он обходит меня по кругу, а я поворачиваюсь следом за ним, с легкой улыбкой на губах, мои глаза горят. Я полна энергии. Во мне пульсирует сила моих рун и моя собственная. Мы изучаем друг друга, как изучали бы друг друга две особи разных видов.
Я протягиваю руку — приглашаю зайти в круг.
Он смотрит вниз на руны.
— Я не такой дурак.
Его голос глубок и мелодичен. Он прекрасен. Я понимаю, почему моя сестра хотела его. Высокий, с золотистой кожей, в нем есть какая-то сверхъестественная чувственность, которая не исчезла, даже когда Королева сделала его смертным. Шрам на лице притягивает взгляд, вызывает желание дотронуться до него и познать историю его появления.
Я не могу спросить: «Почему дурак?», иначе выдам себя, ведь я не знаю, что это за руны.
— Что случилось с Бэрронсом? — спрашивает он спустя некоторое время.
— Я его убила.
Он изучает мое лицо, я знаю, что он пытается представить себе сюжет развития этой сцены, который смог бы объяснить, почему Бэрронс был изуродован и убит. Если он осматривал тело, то видел рану от копья, а он знает, что оно у меня. Знает, что я вонзала его, по крайней мере, один раз.
— Почему?
— Он достал меня своим бесконечным хамством, — я подмигнула. Пусть думает, что я сумасшедшая. А я и есть сумасшедшая. Во всех смыслах этого слова.
— Не думал, что его можно убить. Эльфы долго его боялись.
— Оказалось, копье было его ахиллесовой пятой. Вот почему он всегда отказывался брать его в руки.
Он переваривает мои слова, и я знаю, он пытается понять, почему эльфийское оружие убило Иерихона Бэрронса. Я бы тоже очень хотела это узнать. Именно копье нанесло смертельный удар? Умер бы он из-за него, если бы Риодан не перерезал ему горло?
— И, тем не менее, он дал его тебе. Думаешь, я в это поверю?
— Как и ты, он считал меня пушистым беззубым комочком. Слишком глупой, чтобы вызывать подозрение. Овечка на заклание — как он любил говаривать. Маленькая овечка убила льва. Ну, как думаешь, я ему показала, на что способна? — я снова ему подмигиваю.
— Я сжег его тело. Только пепел остался. — Он внимательно смотрит за моей реакцией.
— Отлично.
— Если и была возможность выжить, теперь ее нет. Принцы развеяли пепел на большое расстояние. — Его взгляд стал пронзительным.
— Надо было самой сделать это. Спасибо за услугу. — Я думаю о новом мире, который я создам. С этим я уже попрощалась.
Янтарные глаза сужаются, горят презрением.
— Ты не убивала Бэрронса. Что произошло? Что за игру ты ведешь?
— Он предал меня, — солгала я.
— Каким образом?
— Не твое дело. У меня были свои причины. — Я вижу, как он на меня смотрит. Он задается вопросом, что выбило меня из колеи: изнасилование или время, проведенное в Зале Всех Дорог; нахожусь ли я в таком неуравновешенном состоянии, чтобы сойти с ума и убить Бэрронса только за то, что он меня раздражал. Когда он снова смотрит на руны, я знаю, он думает, что у меня достаточно жизненной энергии, чтобы справиться со всем этим.
— Выходи из круга. У меня твои родители, и я убью их, если ты меня не послушаешь.
— А мне плевать, — усмехаюсь я.
Он застывает. Потому что, слышит правду в моих словах.
Мне плевать. Неотъемлемая часть меня уже мертва. Я не оплакиваю ее. Моего мира больше нет. Не имеет значения, что происходит здесь. Период неизвестности царит для меня только в этой реальности. Я построю новую, либо умру, пытаясь это сделать.
— Я свободна, Дэррок. Я действительно по-настоящему свободна, — я пожимаю плечами, вскидываю голову и смеюсь.
Когда я произношу его имя и смеюсь, он резко втягивает в себя воздух, я знаю, что это напоминает ему о моей сестре. Говорила ли она ему так когда-нибудь? Слышит ли он мой радостный смех, как однажды слышал ее?
Он осторожно обходит меня по кругу, глаза сощурены.
— Что изменилось? Что произошло между сегодняшним днем и тем, когда я похитил твоих родителей? Что произошло с тобой?
— То, что произошло, началось уже очень давно. Тебе следовало сохранить Алине жизнь. Я ненавидела тебя за это.