В этот момент задрожала земля, сверху посыпались мелкие камни, из-под земли донесся ужасный низкий гул, от которого у него волосы стали дыбом. Иннокентий вскочил и бросился вниз, надеясь достичь русла подземной реки, по которому решил выбираться к морю — это был самый короткий путь из пещеры. Землетрясения здесь случались часто, не далее как в июле было несколько сильных толчков. А пещера — не самое лучшее место, в котором стоит находиться во время землетрясения. В спешке он не захватил фонарь и, пробежав несколько шагов в кромешной темноте, решил вернуться, но нарастающий гул заставил его вновь продолжить путь. «Еще несколько десятков шагов, и будет обрывистый спуск к речке», — подбодрил он себя, двигаясь на ощупь, придерживаясь за стены.
Но тут ужасающей силы удар всколыхнул землю, отбросив Иннокентия в сторону. Взмахнув руками, теряя равновесие, он выпустил золотую маску, отлетел к стене и упал. Земля вздыбилась, сверху обрушился каменный дождь, и Иннокентий, пытающийся одновременно встать и нащупать маску, почувствовал страшную боль — обрушивший свод раздробил ему ноги. Иннокентий заревел, словно зверь, руками царапая камни от нестерпимой боли, пытаясь нащупать маску в темноте, но не находя ее.
Если бы он находился снаружи, то мог бы увидеть, как целый склон горы Крепостной, в недрах которого находилось начало подземного хода, сполз с ужасающим шумом в море. Землетрясение раскололо находившуюся в трехстах метрах лысую гору, которая называлась Сахарная голова. От нее откололись два громадных камня, в несколько сотен тонн каждый. Они погребли под собой два ближайших дома, так что спавшие там люди оказались под ужасным прессом, навечно похоронившим их под собой.
Домики поселка, сделанные из самана, рассыпались, словно глиняные. Особенно пострадала Татарская слободка, прилепившаяся возле высокого холма. В нескольких милях от берега всколыхнувшееся до самых глубин море выплеснуло наружу сероводород, образовав несколько горящих столбов пламени, и на берег устремилась все сокрушающая волна — цунами — метровой высоты, жадно заглотнув находящиеся возле причала рыбачьи баркасы.
Но всего этого Иннокентий не мог видеть, находясь в уцелевшей части подземного лабиринта, и только бессознательное состояние спасло его на некоторое время от ощущения ужасной боли в раздробленных ногах. Но когда он пришел в себя, боль со всей яростью вновь обрушилась на него. Он то просил скорейшей смерти, так как понимал, что помощи ждать неоткуда, то в беспамятстве начинал вновь искать маску, надеясь на чудо, что она сможет ему помочь. Его окружала непроницаемая темнота, и тишина, которую он то и дело нарушал стонами, мольбой и бранью.
23 лунный день. Луна в Тельце
Маша плыла по морю, и происшедшее с ней, казалось сном. Если бы в ее руке не находилась древняя золотая пластина-маска…
«Как поступить? Пойти и заявить в соответствующие органы о том, что нашла древний клад, и ждать, пока будет разворачиваться маховик неповоротливой государственной машины? Рассказать Анатолию о находке и получить порцию упреков за то, что пошла одна, не дождавшись его?»
Нежелание расстаться с маской сдерживало ее, хотя она понимала, что это было наиболее разумным решением из создавшейся ситуации. То, что она собирается утаить у себя этот артефакт, было глупо и опасно. И как с ним поступить в дальнейшем? Прятать от всех и вся, любоваться в одиночку? Зачем? Она не историк, не коллекционер. Чем притягивает к себе эта маска? Красотой она не блещет, скорее — уродством. Так зачем она ей?!
Единственное, в чем она была уверена, — так это в том, что держать у себя эту вещичку опасно, а заявлять или рассказывать кому-либо о находке пока неблагоразумно. То, что начались проблемы, Маша почувствовала сразу, как только приблизилась к берегу, сплошь усеянному телами отдыхающих.
Что ей делать — как выйти из воды, с золотой маской? Маска довольно большая, и на нее сразу обратят внимание. Есть люди опытные, определяющие золото с одного взгляда.
Маша изменила направление и взяла левее, где на камнях устроили себе пляж любители позагорать голышом, маскирующие свою страсть к нудизму желанием вымазаться в вулканической пыли, якобы имеющей целебные свойства. Смыв ее, они продолжали лежать на солнышке с обнаженными телесами. Маша выбрала наиболее безлюдное место, маску спрятала среди валунов, в воде, и лишь потом вышла на берег. Сразу направилась к осыпи, состоящей из вулканической пыли, именуемой здесь лечебной грязью, и вымазалась ею с ног до головы, после чего ее тело приобрело темно-пепельный цвет. Ощущение у нее было такое, будто натянула на себя плотно облегающий гидрокостюм. Маша набрала полные пригоршни пыли и направилась к тому месту, где спрятала маску. Отодвинула камень и тут увидела, что под ним пластинки нет. Сердце у нее оборвалось, она выбросила пыль, начала лихорадочные поиски, чувствуя, как через грязевой панцирь тело жжет солнце. Маша поняла, что занервничав, не запомнила место, где спрятала маску, и теперь ее искать среди подводных валунов подобно тому, как иголку в стоге сена. Камни были похожи один на другой, как близнецы. Уяснив безрезультатность поисков, Маша присела на громадный валун и заплакала от бессилия, собственной глупости. Затем, представив себе, какое у нее лицо — в грязевой маске, с тонкими полосками от слез, — и решительно отправилась в море.