К моменту снятия дозора на холме, Карабат должен был окружить лагерь мунган, оставив открытым лишь выход к морю. О дальних постах туранцы позаботятся сами, в этом им помощь окажут маги, способные точно определить местонахождение человека за лигу. Всех магов Радхар лично проверял — так, мелочь, конечно, но благодаря кое-каким колдовским амулетам, вряд ли они ошибутся. К тому же расположение постов мунган Радхар отлично знал о чем, конечно же, уведомил Карабата.
Ближние посты уже были уничтожены людьми Радхара. Кроме дозора на холме, сотри его Эрлик с земного лика!
Дождавшись условленного знака, Радхар, Арапша и еще трое должны проникнуть в шатер Конана и покончить с киммерийцем. После этого в лагере начинается резня. Шум и суматоха послужат сигналом к атаке Карабата, который к этому времени обязан перекрыть все дороги.
Радхар до боли в глазах всматривался в нечеткие очертания холма, нервно покусывая тонкие губы. Времени почти не осталось.
— Знаешь, что это за холм? — спросил он у Арапши. Гирканец безразлично пожал плечами.
— У юэтши есть легенда, будто не вершине этого холма иногда являлась та, которую мы называем Деркэто.
— Неужели сама богиня любви?! Я бы не пожалел одного глаза, чтобы оставшимся взглянуть на нее!
Радхар посматривая, то на холм, то на небо, тихонько рассмеялся:
— Глазами сыт не будешь… тем более, что у тебя останется всего один. Разве ты не знаешь, что смертным запрещено зреть лик божества?
— А тело? — грязно ухмыльнулся Арапша. Радхар покачал головой:
— Можешь потерять голову вместе с глазом… и душу. Юэтши наделяют свою богиню иными качествами, чем мы — Деркэто. У нас она богиня любви, а у них мать всего сущего, понимаешь? Другими словами, хозяйка человеческих судеб. Юэтши считают себя ее детьми. Рассказывают, что она может появляться в лунные ночи, такие, как сегодня, то в образе прекрасной девы, то в виде беременной женщины. А если увидишь горбатую старуху с окровавленным топором, считай, приятель, тебе крупно не повезло.
— А что, действительно, видели?
— Не знаю. Юэтши очень древний народ. Они жили на берегах Вилайета еще в те времена, когда наши предки только начали Великое переселение с востока. Сейчас племя их вымирает. Древние легенды путаются с преданиями, уже позаимствованными от нас. Не думаю, что их Деркэто прежде звалась этим именем. Но камни и горы на их головы! — Радхар выпрямился и сжал кулаки.— Больше ждать невозможно. Неужели не удалось?
— Но и тревоги никто не поднял,— успокаивающе заметил Арапша.
— Что-то не так,— сквозь зубы процедил Радхар.— А Карабат уже близко! Хватит и одного мунганина, чтобы поднять в лагере переполох. Предупреди людей, мы идем к киммерийцу!
Часовые мунгане умерли безболезненно, во сне. Они были усыплены перед тем, как Конан и ночная гостья поднялись на холм, а сейчас просто попались на пути метавшейся в гневе богини. Так же мгновенно были убиты Карим и Сахен. Разум разъяренной женщины был занят планами мести отвергшему ее благосклонность варвару. Последнее, что они увидели, было летящее прямо в лицо лезвие огромного топора, казавшееся черным в мертвенном свете луны.
Сгорбленная, одетая в лохмотья старая ведьма даже не взглянула на свалившиеся мешком у ее ног тела. Не глядя, протянула руку, и рукоять секиры послушно легла на ее ладонь. Так же мгновенно она могла убить киммерийца. Но Конан заслужил другую участь.
— Ты потеряешь свою силу, неблагодарный варвар. Кхе-кхе,— рассмеялась ведьма дребезжащим старческим голосом.— И удача покинет тебя!.. Лишь истончится серп луны, как мое проклятье исполнится!
Часовые, стоявшие на страже у входа в шатер Конана, честно исполняли свой долг: лениво переругивались, опираясь на копья. Мысль о том, чтобы подремать хотя бы по очереди даже не приходила им в голову. Оба знали, что их ждет в случае нарушения. Впрочем, обижаться было не на кого. Мунгане сами решили оказывать вождю уважение, поставили отдельный шатер и дали телохранителей. Заснувшего на своем посту, подняли бы на копья так же быстро, насколько быстр был на руку палач в Аграпуре. Эти двое и не подозревали, что проспали почти полночи, заснув, словно лошади, стоя. Не ведали, что человека, за жизнь которого они отвечали, все это время не было в шатре. Не знал этого и Радхар со своими головорезами, иначе мунганское войско не потеряло бы двух своих лучших бойцов.
Две короткие отравленные стрелы, погрузили их в сон, куда более глубокий, чем тот, в котором они пребывали. Сильные руки подхватили обмякшие тела, не дав им упасть на землю, чтобы звон доспехов не достиг ушей киммерийца.
Каждое движение было многократно отточено, каждый человек знал, что ему делать. Радхар рванул полог, в длинном прыжке пролетев половину шатра, мягко приземлился на руки, и мгновенно развернулся, стоя на одном колене, с обнаженной саблей в руке.
Вторым ворвался Арапша, ему предназначался удар киммерийца, если варвар успеет проснуться и вскочить со своей лежанки. Схватившись с гирканцем, Конан уже не смог бы избежать смертоносного выпада Радхара. Еще трое готовы были прийти им на помощь в любое мгновенье. Но в шатре не было никого.
Прошло не так уж мало времени, прежде чем Радхар вновь обрел дар речи.
— Прочь отсюда! — прорычал он, опрометью бросаясь вон из палатки.
Арапша задержался, чтобы вытащить стрелы из трупов, и бегом догнал остальных.
— Где же он? — выдохнул гирканец, не успев перевести дух.— Где этот шакал.
Радхар до крови закусил губу. Его изощренный ум с бешеной быстротой просчитывал возможные варианты. Самым благоразумным казалось сейчас приказать Карабату убраться со своими тысячами прочь от лагеря. К тому времени, когда обнаружат тела двух убитых мунган, его конница уйдет уже далеко.
— Что будем делать, господин? — голос Арап-ши срывался.
Ответить Радхар не успел. От дальних костров донесся, слегка приглушенный расстоянием, громоподобный рев, полный нечеловеческой ярости.
— Тревога!
И это предупреждение накатывающимся океанским прибоем прокатилось над спящим станом.
— А вот и киммериец,— спокойно произнес Радхар.
Только побелевшее лицо выдавало ту бурю чувств, которая клокотала в его душе. Но Радхар не дожил бы до своих лет, если бы не умел даже ошибки обращать себе на пользу. Болван Карабат чем-то выдал себя раньше времени. Сейчас будет бой с сомнительным исходом. Что ж, прекрасно. В неразберихе все может случиться. Если же нет, то еще остается форт Дугари. Несмотря ни на что, Конан от него не откажется.
Убить киммерийца — вот главная его задача. Сборище мунган без варвара немногого стоит. Достаточно удара в спину в пылу боя, одной случайно пущенной стрелы. Все остальное значения не имеет, пусть даже здесь умрут все гвардейцы Карабата,
— Арапша, передай всем — забыть о том, кому мы служим. Драться так, будто вы родились мунганами. Конана, если представиться случай, убить. Но действовать только наверняка. Если будет хоть доля сомнения, киммерийца не трогать. В общей свалке у нас шансов мало, а доверие варвара нам еще пригодиться. Пошли!
Разбойники блеснули такой выучкой, что самый придирчивый сотник туранской армии гордился бы такими солдатами. Еще совсем недавно спящие воины, в мгновении ока, без суматохи оказались на ногах с оружием наготове, сбивались в десятки и сотни.
Лошади нетерпеливо рыли землю копытами, но садится в седла никто не спешил, понимая, что в темноте у конницы преимуществ немного.
Карабат об этом, наверное, не подумал. Гвардейцы подошли слишком близко к, лагерю, когда там подняли тревогу. Рассчитывая, что мунгане не успеют подготовиться к отпору, лучший тысячник Ездигерда скомандовал атаку.
Туранцы еще не успели выбраться из зарослей, когда мунгане их молча атаковали. Они были повсюду: прятались в кустах, сыпались на головы с веток деревьев, били в лицо и в спину…
У туранцев оставался единственный путь — уже не к победе, а к спасению — вперед на широкое пространство лагеря, где есть место построить конницу, и можно встретить врага лицом к лицу.