Каким-то непостижимым образом изловчившись, Дэниел впился зубами в ладонь шепелявого. Тот взвыл, а Дэниелу каким-то непостижимым уму образом удалось извернуться и вскочить на ноги.
«Бежать!!!»
Куда там! Он был тут же вновь схвачен.
– Молодец, парень, нечего сказать, – цыкнув сквозь зубы и сплюнув, лениво протянул долговязый, с ухмылкой оглядывая Дэниела с головы до ног. – А знаешь, с таким приятно иметь дело!
Выпростав длинную как плеть руку, он влепил Дэниелу пощёчину.
Тот, кто держал мальчика, захихикал.
– А не зря ведь ты нас вытащил накануне Адвента, Трик-о-Трит! – пискляво проговорил он. – Весёлый праздник!
– Там поглядим, – долговязый кивнул на Дэниела подбородком.
Его уволокли за какие-то жестяные бараки. Низкорослый, довольно упитанный малый, которого долговязый назвал Снейком, ухмыльнулся и принялся деловито исследовать карманы Дэниела. И, когда в его коротких, похожих на сосиски пальцах оказался конверт с деньгами, ухмылка Снейка стала ещё шире, отчего он прибрёл поразительное сходство с жабой.
– А-га-а! – радостно протянул Снейк, помахав в воздухе заработком Дэниела. – А крысёныс богафс как Крефс!
– Дай сюда! – выхватив конверт у своего вассала, Трик-о-Трит собрался сунуть его за пазуху.
– Отдайте, прошу вас, сэр! – вскричал Дэниел, дёрнувшись в крепких руках громилы. – Это всё, ч-что у м-меня есть!..
– А что, правда? – «наивно» осведомился Трик-о-Трит. Раскрыв конверт, он вытащил купюры и демонстративно их пересчитал. – А ведь совсем неплохо!
– П-прошу вас, верните! – в отчаянии взмолился Дэниел со слезами в глазах. – Пожалейте меня, сэр!
– Пожалею, – кивнул Трик-о-Трит, пряча конверт на груди, и, сочувственно поглядев на несчастного Дэниела. – Я ведь совсем не жестокосерден, а тем более — в святой праздник. – Он кивнул подельникам: – Приласкайте его ребята.
Тяжкий удар мясистого кулака Снейка сбил Дэниела с ног. Сопротивляться негодяям он не мог, и лишь беспомощно прикрывал руками незащищённую голову…
… Маленькое угольно-чёрное существо возникло на крыше барака, словно соткавшись из мрака. Пронзительный вой заполнил пространство, завибрировал, вознесшись к ночному небу. Негодяи, жестоко избивающие жертву, замерли, холодея от объявшего их животного ужаса, перед огромным жутким призраком…
– Пресвятая Богородица!.. – вырвалось, наконец, у Снейка. – Йольский Кот!!!
Поспешным и позорным было бегство подонков. Но ничего этого Дэниел уже не мог видеть…
6.
… Боль — единственное, что воспринимало постепенно прояснившееся сознание. Она была абсолютной, она пронизывала каждую клеточку.
«Где я? Жив ли я?»
Содрогаясь от сильного озноба, Дэниел медленно поднял веки, налитые свинцовой тяжестью. Брезжил чахлый серый рассвет…
Попытку подняться предварил новый приступ, вырвав из груди Дэниела мучительный стон. В тот же момент что-то мягкое прижалось к его ноющему боку. Послышалось громкое урчание. И Дэниел вспомнил всё.
– Чарли! Ты всё-таки нашёл меня… снова!
– Мурьк! – немедленно отозвался фамильяр.
Издалека донёсся дробный звук шагов и негромкий свист: кажется, шли сюда. Сцепив зубы, чтобы сдержать вскрик, Дэниел приподнялся на дрожащих локтях, и вытянул шею. Но что, или кого можно было разглядеть на затянутом туманом крохотном участке пустыря, который был ему виден в щель меж ободранных стен каких-то заброшенных хибар? Откинувшись без сил на кучу разодранных пластиковых кульков, Дэниел прикрыл глаза, пытаясь отодвинуть боль: так он делал, когда приёмный отец его впервые избил за какую-то ничтожную провинность. Сейчас Дэниел уже и не помнил за что именно…
– Ух ты ж! – удивлённый возглас, прозвучавший совсем близко, Дэниел едва воспринял: сознание снова затуманивалось. – Тир-рол-лол-лорели! А это ещё что за фрукт?!!
Дэн раскрыл глаза. Паренёк, склонившийся над ним, был смугл, глазаст, у него были полные губы и широкий нос, а тёмные курчавые волосы заплетены в несчётное количество косичек.
– Так значит, ты жив, братан! – воскликнул паренёк, увидев, что Дэниел на него смотрит, и расплылся в широкой лучезарной улыбке. – Вот так красота!
– Пить! – попросил Дэниел, едва ворочая пересохшим языком: ему чудилось. Будто голова незнакомого мальчишки окружена пламенным ореолом.
На выразительном лице паренька возникло выражение беспокойства.
– О! – воскликнул тот, энергично кивнув. Так это всегда пожалуйста!
Сунув руку за полу потрёпанного твидового пальтишка, он извлёк плоскую жестяную фляжку, отвинтил пробку, и, заботливо поддерживая Дэниела под голову, поднёс к его пересохшим губам.