«Что это за город, в который занесла меня неведомая сила? – размышлял Дэниел, следуя за Чарли, трусившим впереди, по неширокой грязной улочке. – Уж точно не то провинциальное местечко, в котором я жил.»
Дома здесь были высокие, но старые, с обшарпанными стенами, расписанными граффити и оклеенными изорванными объявлениями. У Дэниела возникла невольная ассоциация с угрюмыми нищими, взирающими с унылым равнодушием глазами-окнами на мир вокруг и на него, юного бродягу, случайно забредшего к ним.
Дэниелу сделалось не по себе.
«Так и есть, – подумал он. – Всё, что имею — это себя…»
– Мя-а-аурр! – Чарли остановился, глаза сверкнули. Он словно упрекал.
– Да, – Дэниел усмехнулся. – Ты п-прав: у меня есть ты.
Послышались громкие детские голоса; из-за угла трёхэтажки, на нижнем этаже которой приютилось задрипанное кафе, показалась кампания подростков, горячо обсуждающих какой-то футбольный матч. Один из них, притормозив у переполненной урны, примостившейся у сбитого крыльца кафе, вынул из спортивной сумки промасленный бумажный пакет и положил его на край. Поравнявшись с Дэниелом, прижавшимся спиной к стене какого-то кирпичного барака, мальчишки едва удостоили его равнодушными взглядами, и, не прерывая дискуссии, прошагали мимо.
Дэниел поднялся. Не стоит уговорить себя. Если уж так вышло… нужно жить дальше.
– И всё равно я не верю, что ты… погиб, – проговорил Дэниел вслух. – Я бы почувствовал. Я обязательно найду тебя, друг!
В проулок, в который вышел Дэниел, миновав подворотню, доносился мерный гул множества голосов. В ту сторону и направился юный бродяга.
2.
… Рынок, на который Дэн забрёл, раскинулся на небольшой площади. Здесь, несмотря на плохую погоду, царила толчея. Это и не удивительно: ведь близилось Рождество! Торговали одеждой на любой вкус, ёлочными игрушками, сувенирами… Бредя мимо заваленных товаром лотков, укрытых от непогоды под брезентовыми навесами, и прицепных вагончиков (в некоторых продавали напитки, глинтвейн и фастфуд, чтобы проголодавшиеся посетители могли перекусить), Дэниел равнодушно глядел по сторонам, и, видя весёлые раскрасневшиеся лица, чувствовал себя пришельцем, случайно оказавшимся в этом мире. Наконец, остановившись у просторной палатки, прилавок которой был уставлен сумками, Дэниел в изнеможении опустился на пустой перевёрнутый ящик, стоящий рядом, и спрятал лицо в ладонях.
Кто-то потряс его за плечо.
– Эй, парнишка!
Вздрогнув, Дэниел медленно поднял голову. Высокий широкоплечий смуглолицый бородатый панджабец в нежно-розовой чалме, склонившись, обеспокоенно глядел на него. Странно, но даже теперь Дэниелу представилось, что густые чёрные грозно нахмуренные брови сикха удивительно похожи на платяные щётки склеенные вместе.
– Ты что тут делаешь? – в речи торговца слышался сильный индийский акцент. – Шёл бы ты лучше отсюда, слышишь? Тут у меня бизнес, а ты…
– П-простите, сэр, – пробормотал Дэниел. – Я искал своего к-кота…
Наверное он слишком поспешно поднялся на ноги: голова резко закружилась. Пошатнувшись, Дэн был вынужден ухватиться за один из металлических шестов, подпиравших навес. «Лавка изделий из кожи» угрожающе дрогнула.
– Уй ма-а! – воскликнул сикх, одной рукой удерживая шест в вертикальном положении, другой хватая Дэниела за шиворот. – Дхат тери ки!.. Слушай-ка парень… шёл бы ты домой!
Глянув на торговца, Дэниел лишь покачал головой. И повернулся, собираясь уйти.
– Эй!
Ладонь сикха легла ему на плечо.
– Вот, держи! – он вложил в руку Дэниела сложенную пополам купюру. – Купи себе чего-нибудь поесть.
Взгляд мальчика был красноречивее слов благодарности, которые он пробормотал. Покачав головой, торговец поглядел ему вслед, затем, пробормотав что-то на панджаби, вернулся под навес к своим сумкам и рюкзакам.
Вот ведь как бывает: если вдруг удаётся разжиться монетой, пускай и не такой звонкой, как хотелось бы в мечтах, немедленно возникает жгучее желание эту монету потратить. Особенно, если ваш пустой желудок давно поёт печальные песни. Поэтому легко можно понять бедного Дэниела, стоявшего у вагончика, где торговали закусками и размышляющего, на что лучше потратить десять фунтов, поданные ему добрым бородатым сикхом в розовой чалме: на ветчину в булке с отрубями, или на фиш-энд-чипс.