В качестве доказательства этой впечатляющей гипотезы автор приводил встречавшиеся мне уже в других статьях и монографиях расчеты, из которых следовало, что для возведения пирамиды Хуфу население Египта должно было быть в десять раз больше того, что могла прокормить нильская долина. И все оно, от мало до велика, должно было круглогодично трудиться на возведении этой пирамиды.
— Удивительно, как по-разному можно интерпретировать один и тот же факт! — сказал я, откладывая распечатку и прикидывая, удастся ли мне извлечь из этого бреда хоть какую-то пользу. Читатель, естественно, не ждет от «ЧАДа» чего-то шибко разумного, но откровенной галиматьей его тоже потчевать негоже. Журнал наш читают все же не фанаты Донцовой, и печатать в нем статью, где говорится, что автор раскрыл тайны пирамид, «проанализировав с позиций математики» Откровение Иоанна Богослова, «Книгу Мертвых», «Книгу Перемен» и «Книгу Дзиан» — «которая не горит, не тонет и не подвергается воздействиям кислот», — лично я бы не решился…
— А интересное ты чего-нибудь за эти дни вычитал? — спросил Алька, уплетая за обе щеки кукурузные хлопья с молоком.
— Да, — гордо сообщил я. — Представь себе, что за полторы тысячи лет до того, как Колгейт в 1873 году наладил в Америке производство зубного порошка, это проблема была успешно решена древними египтянами.
От них остался рецепт, по которому был изготовлен, а потом и опробован лечебный состав, высоко оцененный современными стоматологами.
— Из чего же они делали свою пасту? — заинтересовалась Валька.
— По-моему, это все-таки был порошок. В него входила каменная соль, перец, сушеная мята и цветки ириса.
— Правильный рецепт, — одобрила жена. — Я в детстве, когда у меня были желтые зубы, чистила их вместо пасты солью. А бабушка говорила, что во время войны они чистили зубы мелом или золой. Говорят еще, если накапать на щетку йод…
— Смотрите, новая пирамида! — прервал ее Алька, ухитрявшийся краешком глаза смотреть в телевизор.
Я включил звук, предусмотрительно вырубленный мною на время завтрака, и услышал взволнованный голос диктора:
— … рано утром опустилась близ Парижа. Вы видите кадры, снятые во время приземления второй пирамиды. Место посадки оцеплено правительственными войсками. На связи наш специальный корреспондент в Париже Стас Мышов. Скажите, Стас, как относятся жители французской столицы к приземлению в ее пригороде второй пирамиды?
— Понял вас, Оля, — изрек появившийся на фоне Эйфелевой башни Стас Мышов. — Парижане взволнованы и довольны. Хотя некоторые из них считают, что здесь должна была опуститься первая, а не вторая пирамида. Министр культуры сказал буквально следующее…
Я снова вырубил звук, и домашние не стали возражать. Если бы двери пирамиды открылись и выступил инопланетянин… А что нового может сказать министр, пусть даже и французский?
4
Пирамиды по-прежнему не подавали признаков жизни. Они не отвечали на запросы, не высылали зондов, в них не открывались окна и люки, из них не доносилось ни звука, и они не поддавались сканированию, поскольку были окружены неким непроницаемым полем, которое фантасты уже давно нарекли силовым.
— За фигом, спрашивается, садиться, если не желаешь контачить? — горячился Ваня Кожин. — Играть в молчанку можно было, оставаясь на орбите! Или даже не вылетая со своей планеты!
— Они ведут себя неправильно, но нам это на руку, — сказал шеф, вызывая на мониторе мою очередную статью.
— «Все, что соответствует нашим желаниям, кажется нам правильным. Все, что противоречит им, приводит нас в ярость», — возвестил я и, дабы не прослыть плагиатором, добавил: — Андре Моруа.
— Умничаешь, Михась?
— Цену себе набиваю, — объяснил я и отправился за рабочий стол, дабы не мешать шефу наслаждаться моим творением.
Времени у меня оставалось мало — с появлением черных звездолетов для нас наступила страдная пора, — и я никак не мог собраться и прикинуть соотношение между египетскими пирамидами и современными зданиями, дабы осознать масштабы черных пирамид, каждая из которых, как сообщали СМИ, в полтора раза больше пирамиды Хуфу.
Разумеется, я знал, что «пирамида пирамид» — попалось мне где-то такое определение пирамиды Хуфу — имеет высоту 147 метров, а длину каждой стороны основания — 230 метров. То есть площадь ее основания равна примерно 5,3 га. Сооружена эта пирамида из 2,3 миллиона блоков известняка и гранита, весом от 2,5 до 15 тонн каждый. К этому некогда добавлялось 8,9 гектара зеркально гладкой облицовки из 115 тысяч отполированных плит, каждая весом 10 тонн, которые покрывали все четыре боковые грани. Объем пирамиды — более 2,5 миллиона кубометров, и весит она более шести миллионов тонн. Цифры эти мало что говорят, пока их не соотнесешь с чем-нибудь хорошо знакомым. Ну, например, с Исаакием. Я взял с полки путеводитель по Питеру. Ага! Высота Исаакиевского собора, строившегося 40 лет, почти всю первую половину XIX века, равна 101,5 метра. Стало быть, поставьте полтора Исаакия друг на друга — и вот вам высота пирамиды Хуфу. А чтобы получить черную пирамиду, надо поставить друг на друга два Исаакия. Иными словами, пирамида Хуфу равна 49-этажному дому, ну пусть 45, если принять во внимание необходимость создания технического этажа, чердака и т. д. А черная пирамида будет равна дому высотой в 73 этажа… Пусть даже в 70 — все равно изрядно!
Хотел бы я знать, чем можно заполнить такой колоссальный объем?..
Теперь площади. Исаакий занимает чуть больше гектара, то есть в четыре с лишним раза меньше Великой пирамиды. Вес Исаакия предположительно 300 тысяч тонн, стало быть, он в 20 раз легче пирамиды Хуфу. Вот это да!..
— Михаэлс, что это ты тут про конец света нацарапал? Какое отношение он имеет к пирамидам? — грозно вопросил шеф, но, пока я добирался до его стола, сменил гнев на милость. — Впрочем, оставим. Забавно закручено.
— Вот и я так думаю, — голосом Табаки из «Маугли» поддакнул я.
Статья, подсунутая мной шефу, начиналась с рассказа об одном из зиккуратов — ступенчатой пирамиде ацтеков — храме Кукулькан в Чичен-Ице. Высотой 30 метров, величием он уступает пирамидам в Гиэе, но имеет ряд удивительных особенностей. В каждой из четырех лестниц, идущих по центру его ступенчатых стен, насчитывается по 91 мелкой ступени. Учитывая верхнюю площадку, на которой, как почти на всех пирамидах, возведенных в Центральной Америке, стоит небольшой храм, количество ступенек составляет 365 — число полных суток в солнечном году. Ориентация и геометрия сооружения выдержаны с немыслимой точностью, что позволило добиться поразительного эффекта: в дни осеннего и весеннего равноденствия на ступенях северной лестницы из треугольников света и тени складывается изображение гигантской извивающейся змеи. Иллюзия эта длится 3 часа 22 минуты.
Змей возникает здесь явно не случайно, поскольку пирамида Кукулькан посвящена Кецалькоатлю — Пернатому Змею. Культовый герой, возглавивший группу единомышленников, или главное божество древнеамериканского пантеона — он, являясь воплощением сил добра и света, сражался с Тескатилпоком — олицетворявшим силы тьмы и зла. Противостояние длилось много лет, но в конце концов добро было побеждено, и Кецалькоатль был изгнан из страны и «уплыл на восток на плоту из змей вслед за своими соратниками, которые обратились в ярких птиц».
Интересно, что в Чичен-Ице — северная часть полуострова Юкатан, Мексика — рядом с пирамидой Кукулькан, находится так называемый «Храм Воинов», посвященный Тескатилпоку и его соратникам. Перед храмом расположена гигантская фигура Чакмоола, полулежащего, полусидящего в странной, выжидательной позе. Пустое блюдо, прижатое Чакмоолом к животу, предназначалось для вырванных сердец. В то время как Кецалькоатль принимал приношения цветами и запрещал кровавые жертвы, Тескатилпок и его сторонники обожали свежую человечину. Испанский очевидец писал в XVI веке: «Жертву приводили и клали на каменный жертвенник. Четверо держали ее за руки и за ноги, растягивая в разные стороны. Приходил палач с кремневым ножом и с большим искусством делал разрез между ребрами с левой стороны груди, пониже соска. Затем просовывал руку между ребрами и, как голодный тигр, вырывал живое сердце, которое бросал на блюдо».