Крепыш запыхтел обиженно, но промолчал.
— Думаю, Рогги прав, — робко высказалась одна из наших девушек, — я не хочу застрять на каком-то астероиде… лучше уж сразу..
— Капитан сказал, что сигнал со стороны той стороны перехода сюда не доходят, — перебила ее бледная как полотно Мико.
— И что?
Мико поднялась со своего места и подошла к проектору.
— Чтобы сигналы связи передавались через переход, с двух сторон ставят мощные трансляторы и приемники, передающие сигнал дальше. С этой стороны ни транслятора, ни приемника нет. Но если переход стабилен, вот в этой зоне — она обвела рукой небольшой сектор с вершиной в точке выхода из тоннеля, — сигнал будет проходить. Как раз здесь мы и находимся. И если связи нет, это может означать, что переход неустойчив… это опасно.
— Ну давайте дождемся, когда он совсем исчезнет… — буркнул под нос Рогги.
— Подожди, Мико… — слово взял Хань, — тогда получается, что наш сигнал на той стороне…
— Не услышат, — поджала она губы, — у нас нет транслятора. Если только подлететь в упор… — она неуверенно посмотрела на Лика.
— Гарантий нет, — подтвердил он, — Мы сможем это проверить, как только поймаем сигнал. И починим двигатели.
— Капитан, — Хань поднял руку, — а посадка на этот астероид… Насколько она безопасна?
Лик помолчал секунду-другую.
— Риск есть, — ответил он, смотря в глаза нашему старосте, — но он… приемлем, — Мали, сколько времени нам потребуется, чтобы подойти вплотную к астероиду?
— Двадцать восемь часов, — ответила та.
— А пока продолжаем полет в штатном режиме, — закончил наше собрание Лик и покинул зал вместе с давно уже дожидающимся его внимания техником.
Мали тоже поспешила вернуться к своим непосредственным обязанностям, как и прочие члены экипажа. А вот нашей группе было что обсудить.
— Ну все, сейчас твой блондин нас сожрет, — Веда подергала меня за рукав и кивнула в сторону приближающегося к нам Мира, — Кажется, мы должны перед тобой извиниться.
— Валяйте, — согласился тот, — Я с удовольствием на это посмотрю.
— Ты не выглядишь чересчур расстроенным, — отметила я, — для того, кого выдернули из привычной жизни и засунули в далекую-далекую галактику.
— А я и не расстроен, — пожал плечами тот, — устал слегка, это да… так что пойду к себе.
Так он и сделал.
Между тем в нашей экспедиционной группе пунктиром наметился раскол. Часть наших коллег с Мико во главе поддерживала капитана, а другая, значительно меньшая — Рогги. К моему удивлению к последним осторожно примкнул и наш староста. Веда держалась нейтралитета, но, кажется, исключительно ради меня. Очень быстро выяснилось, что «протестанты» не столько за Рогги, сколько недолюбливают лично Лика. Он со своей прямолинейностью и категоричностью успел за время полета настроить против себя некоторых членов экспедиции. Прения оппонентов носили больше ворчательно-бурчательный характер, но все равно было неприятно. Я поднялась и собралась было вернуться в свою каюту.
— Дея, а ты что думаешь по поводу этого солдафона? — повернулся ко мне крепыш.
— Если собираетесь злословить на его счет, то без меня. Я не желаю это слушать.
Это прозвучало довольно резко, и в мою строну обернулись почти все. Объясняться я не пожелала и просто продолжила свой путь.
— Сердцу не прикажешь, — тихо пояснила Веда на посыпавшиеся вопросы «что это с ней?».
В каюте я совершенно не знала, чем заняться. Межгалактическая сеть, ожидаемо, не работала. Час или больше я заставляла смотреть себя закачанный в планшет сериал, но поймала себя на мысли, что с трудом могу вспомнить, о чем он был. Помаявшись еще немного, я покидала кое-какие свои вещи в сумку и решила навестить Мира.
Не успела я повернуть, как встретила Лика. Они с техником шли мне навстречу, и последний крайне эмоционально жестикулируя руками, объяснял капитану про какую-то «фитюльку, которую в последний момент пришлепнули вместо нормальной детали». Лик слушал его, изредка кивая. А, когда заметил меня, окинул долгим задумчивым взглядом, будто размышлял, что я за зверь такой. А зверь этот изо всех сил пытался сдержать на свое лице глупую улыбку. Совершенно бесполезное занятие.
“Я видела, как он тогда стоял с тобой рядом, держа за руку, и как при этом выглядел…». Ты все-таки помнишь меня, Небо мое. Пусть в самой глубине обманутой твоей души, может быть, и не осознавая этого, но помнишь..
В дверь доктора Вайса я стучалась почти счастливой.
— Можно я у тебя переночую, пожалуйста? — спросила с порога слегка помятого космического зайца, скорчив самую просительную моську.
Мир задумчиво поскреб затылок, с сомнением на меня поглядывая, но в итоге рассеянно кивнул. Спросил только:
— А что в своей каюте не ночуется?
— Да наши все спорят, прав Лик или нет. Я не хочу принимать в этом участие.
— Ясно, — дальше расспрашивать он не стал, — располагайся, только не шуми сильно, я сплю, вообще-то.
— Конечно, прости, что разбудила.
Мир, не капли не смущаясь, снова завалился на кровать, а я принялась разбирать вещи. Минут через пять со стороны соседской койки послышался тихий, но отчетливый храп. Я подождала еще минут десять, взвешивая все хорошенько, а потом подошла к спящему, села рядом с ним прямо на пол, осторожно сначала погладила его по плечу, а потом слегка похлопала и произнесла негромко, но отчетливо “Credo in unim deum”. Никакой реакции. Я потормошила спящего блондина еще немного. Он издал полубессознательное «Мм?», и я повторила фразу чуть громче.
— Вот и хорошо, — заявил он мне и повернулся на другой бок.
Ну и как это трактовать? Не похоже, чтобы эта фраза для него что-то значила. Ладно, попробуем простыми словами.
— Мир? А, Мир? — снова принялась я его трясти. Он развернулся и вдруг уставился на меня неожиданно ясным, пристальным взглядом, в котором безо всяких слов читался вопрос.
— Эээ… — я от неожиданности даже забыла, о чем хотела поначалу спросить, и перешла сразу к сути, — Зачем ты втянул Лика в тот эксперимент. Не случайно же, правда?
Мир на миг прикрыл глаза, будто говоря «да», а потом улыбнулся эдак с хитрецой и ответил:
— А ты подумай, Медея… Давай-ка, соображай, — и резко, совершенно безо всякого перехода уснул.
Я, ошарашенная, сидела, не зная что и думать.
«Да он издевается! — решила наконец, — да еще притворятся спящим» — и с возмущением принялась внимательно следить за этим…зайцем космическим, чтобы уличить его во лжи. Но он спал. По-настоящему, крепко. Дыхание его было мерным и глубоким. Такое не подделаешь.
Я вернулась на свою койку. «Подумай, Медея»… И о чем я должна подумать… Подождите! «Медея»?
Я подскочила, как ужаленная. Откуда Мир знает мое настоящее имя? Кто он такой, черт его побери?
Я прогнала подальше совершенно необъяснимый страх, который с каждым вдохом пробирался внутрь меня все глубже и глубже, и постаралась мыслить логически.
Итак, что мы имеем: Лик — такой же проводник как и я в этом мире — был военным космолетчиком, потом случился Рас-Альхар, и его военная карьера закончилась, не успев толком начаться.
Примерно в это же время что-то случается (скорее всего я), и он перестает быть проводником, стрелка на его Ключе ломается, и он застревает в Синем мире. Что дальше? Если верить посланнице Эн-Джи-Эль, то его память о прочих мирах должна рассеяться, а к нему как к «мешающему элементу» — применен тот самый неведомый «экологичный» способ. Пришедшая в голову догадка полоснула болью.
Вот тебе и способ… И кто же ты, Мир: оружие в руках судьбы или же рука, которая держит это оружие? Знал ли ты, что делаешь, или же и тобой, будто игрушкой играл главный устроитель всего этого цирка с реальностями, узлами и проводниками? Ответов у меня снова не было, а тот, кто мог мне их дать, дрых беспробудным сном. Ни дать ни взять, былинный богатырь.
А в Шедаре? Там он всегда сдерживал неугомонного Лика, оберегал по-своему, чтобы тот не ринулся прямиком к Разлому. Забота тоже может быть тем самым способом? Или нет?