— Я против продажных следователей, — заявила с вызовом.
— Похвально, — одобрил бесстыжий капитан подозрительно довольно, будто так и задумывалось. И тоже приподнялся, привлекая меня к себе. А в следующий момент одним быстрым движением, выполнив какой-то головокружительный бросок, завалил меня на спину, — я даже пикнуть не успела — и прижал сверху собой. Бережно, но крепко. Я, еще не поняв толком, что произошло, будто под гипнозом смотрела, как разгораются насмешливые искры в полуночных глазах.
— На меня оказано давление, — отметила, как только начала хоть что-то соображать.
— Да, но предложение о подкупе все еще в силе, — сообщил он мне доверительно.
— Надо же, как тебе приспичило, — буркнула я, собрав на эту видимость сопротивления последние силы.
— До одурения, Дея, — он произнес это чуть тише, хрипловато и очень проникновенно.
Это была полная и безоговорочная капитуляция.
Когда усталость взяла свое, я уснула у него на груди, снова изображая прижимистого дракона.
Я стою на самом верху горного пика. Он не столь высок, чтобы здесь лежали снега, но вид на наши земли отсюда совершенно потрясающий. За моей спиной древнее святилище, открытое всем ветрам, и сегодня мне предстоит туда войти. Я ужасно волнуюсь. Мне так тревожно и одновременно радостно.
Я вхожу под свод древнего храма, прямо к сердцу его, где из-под земли бьет источник. Преклоняюсь перед ним, зачерпываю чашей из эльдиона воду и пью ее, студеную и сладкую, до дна, не взирая на то, что у меня начинают ныть зубы.
«Готова?» — спрашивает Верховный. Он один имеет право присутствовать при обряде.
«Да».
Он берет меня за руку и ведет вперед через святилище на самый край утеса.
«Выбирай», — говорит он. Я поднимаю голову, и восторг охватывает меня: десятки прозрачно-белых созданий носятся в кристальном горном воздухе высоко над моей головой. Лари. Бессмертные души нашего народа. И сейчас одна из них соединится со мной!
Я машу рукой и начинаю петь. Лари с интересом слушают мой голос, но только одна из них спускается ниже, привлеченная песней.
Я пою все громче и громче, впадая в священный транс. И в тот момент, когда лари, замерев передо мной, бросается вперед и просачивается сквозь меня бесплотным туманом, я чувствую жжение в груди, и небывалая прежде сила заполняет все мое существо. С ликующим криком я бросаюсь с утеса, камнем лечу вниз, а через мгновение тело мое меняется, становится легким, почти невесомым, и за спиной раскрываются сильные и надежные крылья.
Сквозь сон я услышала далекий-далекий стук. И легко отмахнулась бы, но теплое и уютное мое ложе зашевелилось, а над ухом раздался любимый голос: «Дея, давай-ка», — и меня аккуратно, но непреклонно переложили на койку. Сквозь дрему я наблюдала, как Лик быстро одевается, как подходит к двери и открывает ее, приложив ладонь к датчику. Мои глаза сами собой распахнулись, когда я услышала торопливое «Капитан, мы только что приняли сигнал центра управления полетами Содружества».
Глава 24
— Понял, буду, — Лик закрыл дверь, потом включил комм, отправил сигналы срочного вызова Мали и Рите, и только после этого повернулся ко мне. Я к этому моменту уже окончательно проснулась и теперь торопливо натягивала одежду, в который раз радуясь магнитным застежкам.
— Я с тобой, — пояснила на всякий случай, засовывая ноги в легкие кроссовки. Он кивнул, дождался, когда я более-менее приведу себя в порядок и быстрым шагом направился в рубку. Я едва за ним поспевала.
В рубке помимо дежурящего Роба уже находилось несколько членов экипажа. Все они сидели, напряженно вслушиваясь во включенный на полную громкость сигнал, который транслировался сейчас изо всех динамиков. Их бледные напряженные лица не сулили ничего хорошего. На вошедшего капитана присутствующие смотрели с сочетанием отчаяния и надежды, как на того, кто должен сейчас все объяснить и разрулить. Будь я на месте Лика, точно бы струхнула. Он же только нахмурился и замер, вслушиваясь в мерный бесцветно-усталый голос диспетчера.
«… последние полчаса пропали сигналы связи с переходами 12-328, 14- 515, 12 — 422.. — на этом месте Лик быстро повернулся к Робу и молча очертил пальцами квадрат. Роб на секунду замер, а потом спешно бросился к панели, развернул голографическую карту переходов и принялся отмечать те, которые упоминались. — Переходы 15-122 и 14- 339 временно недоступны из-за неустойчивой работы сигнала. Пользуйтесь запасными вариантами.
Повторяю. В связи с увеличивающимися случаями дестабилизации переходов…»
Минут через двадцать мы с ужасом поняли масштаб ситуации: по всем Галактикам выходили из строя пространственные тоннели. Процесс шел лавинообразно, с каждым часом таких неисправностей становилось все больше. Еще полчаса понадобилось, чтобы Роб и Мали смогли установить закономерности отказов. Центр их приходился на тот тоннель, который вероломно отправил нас в Галактику Треугольника.
— Что происходит? — ошалело спросил наш пилот.
— Пространство сошло с ума, — всегда энергичная Мали побледнела и в растерянности качала головой.
— Я понимаю это примерно так, — Мико, сурово поджав губы, вырвала из блокнота лист тонкого пластика. — Тоннели изначально располагались так, — она соединила противоположные края листа, придерживая их пальцами, несколько раз повторила свои движения и продемонстрировала нам получившуюся объемную фигуру, похожую то ли на комок, то ли на плотное облако, — А теперь вся эта красота пришла в движение, — она перекрутила комок, — и входы-выходы тоннелей сместились.
— Чем это нам грозит? — вопрос Риты прозвучал нервно.
— Не могу ответить, — Мико так свирепо разглядывала сжатый лист, что он вполне мог задымиться, –
Смотря как идет процесс. Если так, — она слегка раскрутила «облако», — то это полбеды, со временем зафиксируются новые связи… А если вот так, — она сжала комок, провернув его в руках, будто навинчивала пробку на бутылку.
Пластик не выдержал и треснул. Половина из нас вздрогнула от этого протестующего тихого звука.
— Интересно, сколько времени продержится связь? — задумчиво произнесла Мали, не столько ожидая ответа, сколько озвучивая общие опасения.
Словно только дожидаясь этих слов, в сигнале пошли значительные помехи. За их шумом речь диспетчера стала совсем неразборчивой, а потом и вовсе прервалась. Несколько страшных секунд мы даже думали, что насовсем. Но нет, помехи сначала уменьшились, а потом почти пропали. Но то и дело напоминали о себе легким потрескиванием и шипением.
— Сколько времени нужно, чтобы наладить работу маневровых двигателей? — вопрос капитана был адресован главному технику.
Тот задумчиво поскреб затылок, пожевал губы и выдал наконец: «Дня три, кэп, ну два с половиной, но точно не меньше. И так в две смены пашем».
Лик кивнул: техникам и, вправду, приходилось несладко. Особенно после того, как группа физиков с Мали и Мико во главе предъявила необходимые характеристики двигателей для взлета — почти на пределе возможного.
— Но это так долго! — раздалось вдруг восклицание Рогги.
Я тут же обернулась и только сейчас увидела, что в народу в рубке стало битком — почти весь экипаж и многие пассажиры. Мир, например, стоял неподалеку от наших физиков, слегка прислонившись к панели управления. Те, кто не поместились, толпились в коридоре. Вот из коридора Крепыш и возмущался.
— За это время связь совсем пропадет, как пить дать. Вы же слышали, что там говорят?
«… полученный сигнал от экипажа пассажирского корабля «Фрегат — 1512» из точки 13-322 снова прервался» — вещал уже другой диспетчер по параллельному каналу.
Подытожив всю информацию, можно было сделать вывод о том, что то, как поведет себя переход, не поддается никакому анализу: может стать довольно стабильным, а может перестроиться обратно буквально через несколько часов.
— В этот раз я склонен с вами согласиться, — произнес Лик. — Время терять нельзя.