Вот он, спокойный, отрешенный заходит в Разлом, и тот корежится, мгновенно сворачивается в точку, сверкнув так, что глаза становится больно, разносит окружающее пространство бесшумным взрывом — и исчезает.
«Держи ее!». Ты знал… точно знал, что проводник, пересекающий дверь между мирами, создает тот самый парадокс, и мироздание идет по пути наименьшего зла: схлопывает переход вместе с причиной парадокса. Да ты же сам слово в слово сказал мне об этом еще в Синем мире. Лик, Солнце мое яростное, я даже представить боюсь, чтобы ты мог устроить во всех четырех мирах, если бы тебе вернули память…
И новая мысль мелькнула в сознании так остро, что почти доставила физическую боль:
«Стой! Но если переход свернулся, когда Лик его пересек, значит, по эту сторону его до сих пор есть его двойник. Иначе никакого парадокса не случилось бы! А раз так… то где ты, Лик? Где?»
— Стоит ли это знать, Дея? — раздался в голове слегка отстраненный голос Мира, — Ты уже видела его… здесь… — и прежде, чем я смогла спросить хоть что-то, зеленые птичьи глаза, в которые я, как оказалось, так и смотрела все это время, сверкнули изумрудной искрой — и стали совершенно обычного желто-коричного цвета. Птица встрепенулась, пытаясь понять, что она здесь делает, а потом взмахнула крыльями и, пронзительно каркая, понеслась вдаль, ближе к родному пристанищу. Я осталась совершенно одна.
Какое-то время я просто смотрела вдаль, приходя в себя и восстанавливая дыхание. Лапа, сжимающая волчок, затекла и пришлось, переложив его в другую, разминать пальцы. Только после этого ко мне снова вернулась способность думать.
Эрилик из Таар-ди-Ора. Упрямый, яростный, безжалостный к себе и окружающим… Кем же ты можешь быть в этом мертвом мире? Перед глазами промелькнула картина: две большие чешуйчатые твари терзают друг друга, дробя скалы вокруг мощными ударами покрытых шипами хвостов.
«Ты уже видела его». Ох!
Я разжала лапу, позволив Ключу почти беззвучно упасть в груду камней и теперь разглядывала его. Я могу переместиться в Серый мир хоть сейчас. Нужна ли мне новая порция соли на душевные раны? Я ведь не настолько наивна, чтобы думать, будто он узнает меня. И все же. Я должна хотя бы попытаться.
Я снова схватила волчок и, оттолкнувшись от земли, поднялась в воздух. Летела я долго, полностью отпустив свои мысли, слившись с ветром, позволив ему выдувать из моей головы все сомнения, все предостережения.
Нужное место я заприметила еще издали — две острые тонкие горные вершины, стоявшие близко друг к другу, были весьма примечательны. Еще несколько мгновений понадобилось, чтобы осмотреться и найти тех, кого я искала: обе черные твари все еще вели свой поединок. Уставшие, располосованные когтями, с рваными ранами от укусов, они снова кружили по своему рингу — слегка наклонной площадке над самым обрывом. Я незаметной тенью пробралась к почти отвесной каменной стене и притаилась между двумя камнями, следя за сражением.
Напрасно я надеялась, что сердце подскажет мне, кто из этих двух монстров — Лик. Они были похожи и по размеру, и по тому, как вели бой. Мне никак не удавалось понять. Пока они, в очередной раз сцепившись друг с другом, ни оказались совсем рядом со мной. Затаив дыхание и прижавшись плотнее к земле, чтобы не зацепило камнями, так и летящими в стороны, я смогла подробнее разглядеть соперников.
Глаза. Одинаково маленькие, глубоко посаженные у обоих ящеров, они все же отличались. Непроницаемо-черные у одной из зверюг и темно-синие, похожие на звездчатые сапфиры — у другой.
Сердце, и так колотящееся намного быстрее положенного, совершило совсем уж непозволительный кульбит и застряло где-то в горле.
Тем временем синеглазый ящер, собрав силы, как заправский борец исполнил бросок, откинувший соперника к самому краю обрыва. Тот лежал, не шевелясь. Или испустил дух, или находился без сознания. Победитель повернул в сторону побежденного шипастую голову и оскалился глумливо и недобро.
Я решила, что пора. И, раскрыв крылья, взлетела так, чтобы находиться на уровне его глаз.
«Лик! Я нашла тебя! Это я, Дея! — я кричала так громко, как только могла, — Вернись, вспомни меня, пожалуйста!
Ящер пару мгновений озадаченно меня разглядывал, а затем резким, сильным ударом когтистой лапы, швырнул меня на камни. Похожие на ножи когти в клочья изодрали крыло и зацепили тело.
От боли и я взвизгнула и, прижимая к себе искалеченную конечность принялась отползать подальше от медленно приближающегося ко мне зверя. Он же пригнул голову и втягивал ноздрями явно будоражащий его запах крови.
— Нет, пожалуйста! — плакала я в голос, хотя прекрасно осознавала бесполезность этих попыток.
Единственное, что пришло мне в голову— кое-как сесть и сменить ипостась. Стало холодно и снова больно — одна рука то ли вивихнута, то ли сломана — разбираться было некогда — по животу от глубоких царапин текли кровавые струйки..
— Лик, это же я, Дея! Ну!
Черная морда ящера замерла в нескольких сантиметрах от меня. Он чуть повернул голову, буравя меня своими звериными глазами цвета сумрачного неба. Я замерла, не дыша. Мне казалось, что в глубине из промелькнуло что-то… и сейчас… вот-вот от меня узнает. Не смотря на адскую боль и страх я попыталась улыбнуться.
Ящер издал весьма странный, мычаще-курлыкающий звук, а потом сгреб меня лапой в кулак. Так сильно, что я едва не заорала от боли. Он смотрел на меня, как смотрят малыши на новую игрушку: не знаешь, что они сделают в следующий момент — прижмут к сердцу или сломают. А потом развернулся и совсем несолидно подпрыгивая на одной лапе, расправил крылья, поднимаясь в воздух.
— Лик! Куда ты меня несешь? Мне больно! — пищала я, зажатая в черных звериных пальцах.
О поверженном сопернике мы совершенно забыли. А не стоило. Тот уже пришел в себя и, заметив взлетающего обидчика, нанес коварный удар — напрыгнул сзади, обрушив всю мощь когтей и челюстей на одно крыло соперника — и тут же, довольный, недосягаемый, взмыл ввысь.
Лик, взревев от боли, попытался выровняться в воздухе, но без толку — мы камнем падали вниз в пропасть. Последним усилием я смогла поднести к глазам перемазанную кровью руку с зажатым в ней Ключом, кое-как перевести стрелку на серый сектор и за пару мгновений до того, как наши кости раскрошатся о камни, выкрикнуть «Credo in unim Deum!
Боль ушла, тело стало легким. Удара я не почувствовала… только видела сверху распластанный черный силуэт и свой, лежащий рядом. Пальцы он так и не разжал. Но даже не успела испугаться, как меня подхватил уже знакомый поток, унося сознание прочь из этой страшной реальности.
Глава 28
Я открыла глаза и долго, должно быть, целую вечность, пялилась в ночное небо, усыпанное крупным звездным горохом, и глубоко дышала, чтобы унять рвущееся из груди сердце. Взгляд цеплялся за знакомые с детства созвездия, механически отмечая одно за другим. В голове было пусто и звонко, и мне хотелось, чтобы это состоянии длилось как можно дольше.
Когда пульс успокоился, я попыталась сесть. Пальцы вцепились в мокрую от росы траву, слегка проскользнув по ней. Помогая себе руками, я приподнялась и огляделась: поле, то самое поле, с которого и началось мое путешествие.
Голова немного кружилась, слегка мутило, а еще болел затылок, будто я приложилась им о землю. Или так оно и было?
Может, я просто подскользнулась, ударилась головой и отключилась на время? Что, если все эти скачки по реальностям мне просто приснились?
Меня бросило в холодный пот, и я принялась ощупывать свое лицо, волосы, тело, разглядывать руки, пытаясь найти хоть какое-то свидетельство того, что все пережитое мною действительно было. Но это была все та же я, Медея Колесникова, ничего нового.
«Волчок!» — пронеслось в моей голове. И я принялась шарить руками в траве, пытаясь не обращать внимание на пульсирующую боль в затылке. Искала я долго, много раз проходя по одному и тому же месту, чуть ли не по травинке разбирая каждый подозрительный участок. Но Ключ как сквозь землю провалился. К ни го ед . нет