Бедный парень клацал зубами от страха. Он рванулся к другому окну, но оттуда выглядывала волосатая морда. Рогатый так и приложился рылом к стеклу и заливался диким смехом.
Дом окружила нечисть. У каждого окна стояли бесы и упыри. То ли они держали парня в плену, то ли дожидались его снаружи, потому что сами не могли проникнуть в дом.
Холодея от ужаса, Олег завопил:
– Чего вам от меня надо?!
– ДУШУ! – в один голос ответили нечистые, стёкла дребезжали в рамах. – ОБЕЩАЙ НАМ ДУШУ!
– Нет! – крикнул Олег, он не знал, что такое душа, но понимал, что это очень важная его часть, которую нельзя обещать сатанинским отродьям.
– Ты отдашь! Ты будешь нашим! – кричали бесы.
Олег вспомнил про иконы на кухне. Ему хотелось защиты. Он побежал туда, попытался включить свет, но лампа под потолком вспыхнула и разлетелась на осколки.
За окнами в кухне тоже стояли волосатые и обезображенные морды. В Красном углу было особенно темно. Чернота, как в пропасти, и разглядеть ничего нельзя. Но парень помнил, что иконы лежат на полу. Встал на четвереньки, потянулся и тут ему в руку вонзились острые как бритвы когти. Не то рука, не то чёрная лапа оставила на его ладони глубокие порезы.
Парень заревел от боли и откатился назад.
В чёрной тьме послышались звуки, похожие на протяжный кашель: «Кха-кха!». Во мраке шевельнулись лохмотья, рваные тряпки, а затем из тьмы выплыла омерзительная тварь. У неё были густые, чёрные волосы. Она дёрнула головой, отбросив спутанные пряди за плечи и явила своё ужасное лицо. У неё была содрана плоть от носа до подбородка, серая кожа, чёрные глаза и мутные зрачки, как у покойницы.
Демоница норовила снова ударить Олега крючковатыми когтями-лезвиями. Он в последний миг успел увернуться от смертельного удара и ввалился обратно в комнату.
Безобразная ведьма в лохмотьях замерла на пороге и шипела, как чёрная кобра. Похоже, она боялась света и могла оставаться только во тьме.
Испачкав всё кровью, парень снял наволочку с подушки и обмотал израненную руку. Ткань окрасилась алым. От когтей-лезвий остались глубокие раны. Такие бы зашить.
Демоница металась у порога, она в любой момент была готова прыгнуть, разорвать парня на куски. Свет не давал ей войти. Оставалось только надеяться, что единственная лампочка не погаснет и не взорвётся. Иначе конец!
За окнами множились зрители. Перед домом выстроилась целая толпа чертей, мелких бесов, упырей, изуродованных слуг ада. Были здесь рогатые, крылатые твари, безглазые и сплошь покрытые глазами. В толпе стоял голый, тощий дед с редкой бородой и с двумя длинными дугообразными когтями на указательных пальцах. Там, разинув рот, стояла очень высокая и сутулая женщина, она так низко держала голову, что были видны её шейные позвонки, выпирающие, как гребень. Её глаза были похожи чёрные дыры.
Словно все нечистые заполонили двор и только множились, множились! Смеялись, глумились и угрожали:
– Мы залезем к тебе в глотку и сожрём изнутри!
– Мы заставим твои руки выколоть тебе глаза!
– Ты потеряешь рассудок, станешь безумным!
– Обещай нам душу! Отдай её сам! Не упрямься!
Олег сел на пол, закрыл лицо руками и повторял, всхлипывая от рыданий: «Я не отдам душу! Я не отдам!». Лампочка качнулась, по стенам пробежали тени. На пороге комнаты безобразная ведьма, была уже не одна. Во мраке мельтешили десятки кровожадных упырей и упырих в рваных тряпках, с крючковатыми когтями вместо пальцев. Все они ждали удобной минуты, когда можно кинутся, вонзиться, растерзать.
Лампочка снова качнулась и мигнула едва заметно. Но то было поводом для толпы упырей дёрнуться к порогу и отступить назад.
С улицы доносились сотни голосов:
– Ешь! Ешь! Ешь!
Лампа на проводе качалась всё сильнее, тени от всех предметов метались по комнате. Казалось, стены двигаются, от этого кружилась голова. Лампа могла разбиться или просто погаснуть в любую секунду. И тогда десятки голодных упырей налетят и костей не оставят.
Олег вспомнил про огарки свечей в мусорном мешке. Это могло быть спасением! Парень пополз на четвереньках в другую комнату, вывалил пакет на пол, стал расставлять свечи на места, где они были. Спички… Дайте, спички! Вот они!
Лампа замерцала.
– Ешь! Ешь! Ешь!
Спички ломались в руках, затухали, прежде чем, коснуться фитильков. Олег старался. От этого зависела его жизнь. Израненной рукой он держал коробок, здоровой чиркал спички. Пламя на свечах едва теплилось.
Звон и холопок. Темнота. Лампа в соседней комнате разбилась. Упыри с воем рванули в проём. Их было так много, что они мешали друг другу пролезть в комнату, так и застряли, сбившись в кучу, но всё равно лезли, щёлкали зубами, резали когтями воздух.