Ростик улыбался, его зрачки становились всё шире и шире, вытесняя белки.
– Крысы у нас водятся! – у него надувались пузыри то на лбу, то на шее.
– Ага, – ответила я и зашагала обратно вверх по ступенькам.
Ростик шёл за мной, при этом старался не упустить крысу. Мне не очень приятны подвальные грызуны, однако видеть мучения животного было ужасно.
Когда я дошла до второго этажа, адский парень кивнул на угольный рисунок за моей спиной.
– Вот они! Уже здесь! Не долго я в отпуске побыл! – Ростик, подкинул крысу, перехватил её за жирное тельце и с сочным хрустом откусил ей голову.
Лапы животного дёрнулись и повисли.
От увиденного у меня закололо в животе, и я закашлялась в рвотных позывах. Выходец из ада проглотил крысиную голову и рассмеялся басом. С его зубов капала кровь, перемешанная со слюной.
Я побежала наверх, остановилась на третьем этаже и начала стучаться в квартиру тёти Розы. Уже не помню зачем. Может хотела пожаловаться на её сына, попросить принять меры.
Соседка открыла дверь, не спрашивая кто там. Она, как всегда, была в траурных цветах и белый бинт на правой руке особенно выделялся.
– Тётя Роза… так это вы чёрта вызвали! – я могла и раньше догадаться, но никогда бы не подумала, что набожная тётка станет заключать сделки с нечистой силой.
– Тихо! Не ори на весь подъезд! – она взяла меня за рукав, втащила в квартиру и заперла за мной дверь.
Её дом был перенасыщен ароматами масел и воска. Сама тётя Роза была бледная и худая, одни глаза на всё лицо. От неё веяло погребальной атмосферой, и запертая с ней, я не чувствовала себя комфортно.
– Там ваш Ростик крыс ест! – вдруг вырвалось у меня.
– Опять, – тётя Роза трижды перекрестилась.
– Это вы Угольного чёрта нарисовали, чтобы ваш сын вернулся? – говорила я шёпотом. – Что же вы наделали!
– Ну, я! – призналась соседка. – Хотела узнать, кто его убил. Не могла простить…
– Вас Григорий Саныч не предупредил, когда рассказывал, что нельзя проводить этот ритуал? – спросила я.
– Он мне ещё давно про это рассказал, когда Ростика хоронили, – тётя Роза потянула меня за руку в комнату, чтобы не стоять у порога. – Я тогда подумала Гриша издевается, а когда у нас в подъезде нечисть начала ходить, то поняла, что не враньё это… Знаешь, где была старая больница? Там только одна стена от неё осталась. Вот я туда пошла и нарисовала чёрта, попросила, чтобы сын пришёл и указал на виновных. А он вернулся и мне говорит: «Мамка, те кто меня зарезали уже давно со мной жарятся в пекле. А тем, кто их нанял тоже не долго осталось. Жизнь-то короткая! Не заметишь как, тоже там будут». Теперь он ходит по подвалу и ест крыс… Разве это мой сын? Что с ним стало? Я думала он был в «хорошем месте».
– Тётя Роза, вы же видели, как Григорий Саныч расплатился за своё желание! – меня сводила с ума безрассудность соседки. – Он же умер! Черти его забрали.
– Я чертей не боюсь! – резко ответила соседка и тронула перебинтованную руку. – Меня защитит молитва и вера!
Я не была так уверена, но и помочь ей ничем не могла. Мне нужно было пойти домой и разобраться со своими проблемами. Из-за адского парня, я опоздала на работу. Нужно было срочно позвонить начальнику и соврать что-нибудь…
В дверь постучали. Огромные глаза набожной соседки стали ещё шире.
– Сын пришёл! – сказала она и пошла открывать.
Я плелась за ней хвостом, думала: как бы мне проскочить мимо и бегом наверх к себе.
Только открылась дверь, Ростик схватил свою мать прямо за больную руку и вытянул в подъезд. Женщина визгнула, а парень только смеялся:
– Мамка! Там за тобой пришли! Ты давай, иди с ними!
Я выбежала из квартиры тёти Розы, только мельком глянула вниз на лестницу и увидела ораву рогатых и лохматых. Они стучали копытами, пыхали ноздрями, сверкали ухмылками. Их глаза светились, как калёное железо. Они ждали свою должницу.
– Ростик, не толкай меня к ним! – кричала тётя Роза. – Я столько молилась за твою душу!
– Ты молилась, а я горел и горел! – с хохотом отвечал её сын. – Они за тобой пришли, ты им должна. А я побуду тут ещё денек, водички попью, мяса поем. Иди, иди… Я скоро тебя догоню.
Психоватый парень оторвал от себя руки матери и безжалостно толкнул её с лестницы.
Я держалась за перила… давно бы убежала, но не могла разжать пальцы.
Женщина что-то проговаривала заикаясь, наверное, пыталась читать молитву. Черти раскатисто смеялись, кидали её от стены к стене, бодали рогами и пинали копытами.
На это смотрел её сынок и тоже посмеивался. За пятнадцать лет в пекле, крыша у него напрочь съехала.