Выбрать главу

Оксана Аболина

ЛИКИ ЯНУСА

Янус многоликий

1. Выбор имени

Моё имя, моё главное имя (впрочем, я теперь иногда сомневаюсь в том, что оно главное), в общем, то имя, что дали мне при рождении (о других я скажу позже) — Игорь. Мать с отцом выбрали его заранее, как только узнали, что у них родится мальчик. Я закрываю глаза и отчётливо представляю себе эту картину: мои родители, немолодые (я поздний ребёнок), но и до возраста социальной эвтаназии им ещё добрых двадцать лет — вот они сидят в уютной, стилизованной под девятнадцатый век, беседке…

В парке Будущих Мам такие беседки располагаются рядом с каждым изгибом любой из многочисленных аллей. От дороги беседку скрывают пышные кусты сирени, предоставляя возможность молодым парам отдохнуть от житейской суеты в уединении, насладиться природой, побеседовать о прекрасном. Всё для блага будущего маленького человечка. Пусть родится здоровым и растёт счастливым!

Семья на дошкольный период будет освобождена от налогов, государство оплатит все квартирные расходы, предоставит ребёнку бесплатное питание и удобную современную одежду. Только пусть он будет, пусть будет! Слишком стало их мало, детей, и с каждым годом — всё меньше и меньше. Бывают короткие всплески рождаемости, о которых победно трубят СМИ, но после каждого такого подъема женщины, словно сговорившись, наотрез отказываются заводить детей. Слишком хлопотно это, да и в будущем, когда чадо подрастёт, может оказаться не по карману.

На долгие годы родители вынуждены будут себе отказывать в собственных правах и свободах в пользу прав и свобод своего ребенка. Придется избегать нежелательных знакомств, разговоров о работе, скрывать даже дома (особенно дома!) свои религиозные и политические убеждения — заботливые работники ювенальной юстиции неусыпно стоят на страже интересов детей — они даром хлеб не едят, бдительно следят за нравственным обликом семьи, за тем, чтобы на ребёнка не оказывалось никакого постороннего идеологического влияния.

Если что не так — малыша заберут на усыновление, а родителям в лучшем случае навесят алименты в пользу государства, а не повезёт — так и на принудительное перевоспитание в лагерь маргиналов отправят. Если же всё обойдётся и чадо благополучно вырастет в семье, то в двадцать пять, в день совершеннолетия — разбейся в лепёшку, а предоставь ему а) ключи от собственной квартиры, б) выкупленное место на кладбище. И то, и другое — удовольствие не из дешёвых. А не обеспечишь — те же ювеналы выставят тебя на улицу. И после смерти — прах выкинут на помойку. В общем-то это правильно: каждую пару при регистрации брака предупреждают — согласившись с появлением на свет дочери или сына, родители берут на себя определенные обязательства, а не сумели за четверть века собрать нужных средств — сами виноваты, ребёнку-то жить надо. Скажите спасибо, если соцработники ваше существование вообще признают целесообразным.

Конечно, если не кривить душой, уж лучше и честнее так, чем как некоторые. Представляете, находились моральные уроды (язык не поворачивается назвать их родителями), которые, пока не были введены суровые штрафные санкции, старались схитрить, и ведь как подло: за пару лет до совершеннолетия ребёнка они отказывались от прав на его воспитание и таким образом освобождались от необходимости обеспечивать собственное чадо жильём. Но государство быстро с такими разобралось. Обременительные пожизненные штрафы, снижение порога возрастной эвтаназии — вот что они получили за свой меркантилизм. Разумеется, другим стало неповадно так поступать. Вот тогда стремительно вырос самый большой за последнюю сотню лет пик суицидов. Часто родители оканчивали жизнь вместе, как и жили, парами, освобождая детям квартиры — выпрыгивали, взявшись за руки, из окон, выпивали смертельную дозу транквилизаторов, заказывали себе убийство в криминальных структурах, одно время вошло в моду садиться вдвоем в машину, разгонять ее по крылу разведенного моста, и, обнявшись, падать вниз, в реку. Романтика тридцатых… А что им оставалось делать, когда не хватало средств на покупку квартиры и места на кладбище? Жизнь прожить — не поле перейти. Никто лёгкую судьбу человеку не гарантировал. У кого она, скажите, вообще, дура, лёгкая? Думаете, у меня всё так просто? И я такой вот сукин сын, у которого всё распрекрасно, сижу и рассуждаю с самодовольным видом о том, как другим следует жить и чувствовать себя, когда им ху@во по самое не могу? Я вам еще расскажу про свою судьбу, подождите. А пока поймите — для человека проще детей вовсе не иметь. И себе проще, и детям.