– Да все нормально будет, прорвемся. – Успокоил он меня и по-товарищески, обнял за плечо.
Перед ЧАЭС
Я пил чай и продолжал слушать.
Вечером того же дня вернулись расчеты дезактиваторов, – продолжал рассказывать мне Алексей Петрович, – когда я услышал шум возле их палаток, я направился к ним. Мне очень хотелось пообщаться с кем-то из них. Меня очень интересовало, чем они занимаются. С одной стороны нас могли направить на аналогичную работу, с другой, я мог что-то полезное узнать для себя.
Подойдя к палатке, меня встретил мужчина лет сорока. Темное загоревшее лицо со светлым следом от сбритых усов, выглядывало из-под кепки и приветливо мне улыбалось сияющими глазами. В тот момент, меня очень удивило, как люди, которые каждый день борются с невидимым смертельным врагом, сохраняют самообладание и хорошее настроение. Он приветливо спросил меня, что мне нужно и чем он может мне помочь. Еще одна мысль возникла в голове: Видимо, общая трагедия всех сплотила, здесь все друг к другу относятся как братья. Я ему ответил: – Да мы вчера только приехали, хотелось узнать, как и что тут вообще происходит.
– Вы, наверное, приехали на смену ребятам из Самары? – Спросил меня собеседник. – Они раньше жили в вашей казарме.
– Даже не знаю, мы с ними не пересекались. – Ответил я, не понимая, что это значит. – А, чего они уехали?
– Как чего? – Удивленно ответил дезактиватор. – Набрали свою порцию излучения и все, их списали, как мы тут говорим, отправили в утиль. – С ухмылкой, ответил мне новый знакомый.
Не скрою, тогда фраза «отправили в утиль», резанула мне по ушам и я, не мог скрыть чувство разочарования и тревожности. Такое отношение самих ликвидаторов друг к другу, казалось необычным и неестественным, уже позже, я сам понял, почему все происходило именно так, а тогда, в начале, мне это казалось странным и не понятным.
– Чем вы тут занимаетесь? – Спросил я у него.
– Дезактиваторы моют дома, дороги, там, где заражение особо сильное, снимаем верхний слой грунта. Основное количество радионуклидов сосредоточено в верхнем 10-и сантиметровом слое почвы, так что его проверяют особенно тщательно, и если надо удаляют. В рыжем лесу, который мы проезжаем, когда едем на станцию, удаляются и закапываются особо зараженные деревья. Не поверишь, там лес за несколько дней порыжел и зачах. Деревни моем, животных домашних убиваем. Задача, снизить радиационный фон в зоне очистки до 17 микрорентген в час, это как раз санитарная норма, при которой человек может нормально жить.
Бывало, идешь в селе по улице, а на заборах таблички висят: «Во дворе собаки нет, уже убита. Закрывайте, пожалуйста, фортку» или «Собак нет, просьба не убивайте кота, мыши поедят все».
Стоит дом, а там сад с деревьями усеянными черешней, яблоки такие, что ветки гнуться, груш много и ничего из этого нельзя, заросший огород с неубранными овощами, целое хозяйство, и все это больше никогда не вернется владельцам. Сначала туда заходит дозиметрист, меряет уровень радиационного загрязнения. Потом мы на пожарной машине, заезжаем в такой двор и начинаем раствором все мыть, чтобы радиационная пыль дальше ветром не разносилась. И вот так, дом за домом, улица за улицей, село за селом. Колодцы проверяем, тоже наполняем их раствором.
Иногда забываешь, что везде радиация, а дозиметрист, вдруг говорит, к этому дому подходить нельзя. В такие моменты, стараемся, как можем, и моем дом с расстояния. После мойки, дозиметрист вновь проверяет уровень излучения, бывает, несколько раз помыли, а дом все равно фонит, тут уж ничего не поделаешь, материалы напитались радиации и ничем ты их не смоешь, отмечаем его на карте и идем дальше.
Сейчас уже ходят разговоры, чтобы ближайшие к станции села, которые находятся в десятикилометровой зоне, просто снести и закопать. Во-первых, это из-за того, что некоторые, особенно пожилые, жильцы пытаются возвращаться в свои дома. Оно и понятно, когда всю жизнь прожил в доме, пустил корни, и больше у тебя ничего нет, куда ты переселишься. Да и радиации не видно, а если ее не видно, то для них ее как бы и нет. А во-вторых, мародеры начали выносить за пределы зоны загрязненные предметы, что тоже нехорошо и опасно.
– А в Припяти бывали? – Спросил я у дезактиватора.
– В Припяти тоже здания моем, там ситуация вообще была, словно из мистического фильма. Всюду лежали вещи, они были, будто оставленные только что. В одной из автомастерских, у машины, был открытый капот, а рядом лежали ключи, словно механик сейчас вернется. В квартирах, на кухнях, бывало кастрюля борща на плите оставлена или недоеденный завтрак. Все это вызывало чувство, словно люди исчезли молниеносно, от этого было жутко и как то не по себе.