– И что это значит? – Я всё никак не могла понять, что я за «фрукт-то такой».
– Не знаю, это для меня ещё загадка. – Сэм отвернулся от меня и опять закрыл глаза. Я так хотела знать, о чём он всё-таки думает, закрыв свои глаза, но неожиданно всплывшее в моем сознании неоконченное дело заставило меня прервать мои разгулявшиеся размышления.
– Я хочу помочь Дилану. Пусть он живёт своей жизнью. Я только не умею дарить жизненную силу, – произнесла я так быстро, чтобы не дать Сэму возможности остановить меня.
– С псом и вороной ты неплохо справилась, – фыркнул Сэм.
– Не сердись, Сэм, прошу тебя. Это было машинально, и я не уловила всей сути. К тому же они есть я в прямом и переносном смысле этого слова. Я просто спасу Дилана, и на этом его существование для меня прервётся.
– И больше никакого Дилана? – Сэм чересчур разволновался, услышав от меня такое.
– Обещаю тебе. – Я кивнула своей головой как бы в подтверждении своих слов.
– Лили! – Сэм повернулся ко мне и пристально взглянул на меня своими голубыми глазами, слёзы безмолвно потекли по его лицу, обнажая страдания. – Я больше не смогу, я не вынесу такой боли.
Вытирая слёзы с побледневшего от горя лица, я с силой, взявшись за ворот рубахи, притянула Сэма к себе. Поцеловав каждый блестящий от слёз след на щеках, я подарила ему настоящий полный любви поцелуй. Он застонал и незамедлительно поддался моему желанию. Его руки заскользили по моим грудям, талии и бёдрам. Я наслаждалась этими прикосновениями, я наслаждалась им. Моё тело пронзила необузданная страсть, и я больше не смогла сдерживать своего монстра. Глаза мои покраснели, и тело приобрело зеленоватый оттенок, а крылья, словно разрывая плоть, вырвались наружу. Я резко села на кровать и сорвала с себя всю одежду. Сэм последовал за мной. Ему нравилось видеть меня такой: необузданной, дикой и совершенно неуправляемой. Он же оставался человеком, всё ещё контролируя себя, лишь глаза, наполненные кровью, выдавали его. И я набросилась на него, я так хотела его, что даже не владела собой. Я любила его безропотно и безоговорочно, теперь я это знала. Я никогда не любила Дилана, никогда! Я страстно целовала Сэма и ласкала его. И в минуту настоящего блаженства и эйфории он всё же потерял контроль, превратившись в монстра. Худосочное костлявое зеленоватое существо с лицом и без лица с длинными костлявыми пальцами и горящими дырами вместо глаз и рта оказалось скованным подо мной, словно в плену. Он замер от неожиданности, холодный испуг пронзил его тело. Заметив его реакцию, я улыбнулась и поцеловала его. Я любила его даже таким. Причём таким я любила его намного больше. Он застонал и со всей страстью, не присущей ему прежде, продолжил любить меня. Это было чудесно! Наслаждение накрыло нас, погружая в доселе неведомые нам глубины и раскрывая самые сокровенные тайны. Тысячи дверей, прежде скованные замками, распахнулись передо мною настежь, и слабый ветерок свободы и перемен начал дуть в моём направлении. Сколько это продолжалось, я точно не знаю, только очнулась я, когда полуденное солнце освещало комнату. Сэм тихо лежал рядом, он улыбался, его голубые глаза блестели, блестели от счастья.
– Я уже начал волноваться, думал, что ты впала в спячку. – Довольный Сэм нравился мне определённо больше.
– Привет! Выглядишь обалденно! – Счастье, правда, было ему к лицу.
– Я и чувствую себя так. Спасибо, что ты опять со мной. Ты освещаешь моё убогое существование.
– А ты – моё. – Теперь я в этом была уверена.
– Я люблю тебя, Лили! – Улыбка Сэма становилась всё больше и больше, выдавая его растущую радость.
– А я тебя, Сэм, люблю, как никогда и никого прежде! – Теперь я знала, знала точно, что никогда его не оставлю, никогда больше не предам. Он – мой, а я – его, и так будет вечно!
– Вставай, падший Ангел, нам нужно спешить, если хочешь, чтобы Дилан всё-таки жил. – Округлив от страха и удивления свои и без того большие карие глазки, я поспешила встать с кровати, но вспомнив о своей одежде, порванной накануне ночью, не на шутку засмущалась.
– Я принёс тебе новую одежду. – Сэм, угадав причину моего смущения, указал на вещи, аккуратно сложенные на прикроватной тумбочке. – Можешь одеться, я буду внизу.
Когда он вышел из комнаты, я с визгом бросилась к новой одежде. Что во мне и не изменилась, так это любовь к красивым и модным вещам.
Глава 7
Дела насущные
Летели дни, за годом год,
А тайна в сердце всё живёт,