Я продолжала идти, несмотря на изнуряющую жару и колючий ветер, осыпаемая песком и обжигающая ноги о раскаленные камни, пока однажды не достигла огромной бездны, которую не могла пересечь. Та была слишком глубока, чтобы спуститься, и слишком широка, чтобы перепрыгнуть через нее. Я подумала о крыльях, но посчитала себя недостойной их. Я, некогда бывшая человеком, подвела всех тех, кто придет после меня.
Я легла, ощущая под собой твердую землю, и глядела, как мимо стремительно проносятся клочья облаков. Опустился покров ночи. Тысячи звезд, похожих на внимательные осуждающие глаза, подмигивали мне.
Так прошли бессчетные дни и ночи.
Я не знала, долго ли оставалась недвижной в этом уединенном месте. Не могу сказать, сколько раз я проследила путь солнца и кружение звезд по небу. Я просто лежала и наблюдала. Пока однажды мой взор не потревожило нечто крайне необычное. Что-то пахнущее перьями, блистающее, неземное.
Вернее, кто-то.
Он нашел меня. Наконец-то он нашел меня!
Часть вторая. Шеол
Дороги ее всегда ведут к смерти,
И пути ее – пути греха.
Ступает она в сторону Шеола.
Кто войдет туда, никогда не вернется,
И всех, кто следует за ней, поглотит Бездна.
Идумейская пустыня
Его лицо появилось у меня перед глазами, закрывая солнце.
– Вот ты где! – произнес радостный голос; солнечные лучи отбрасывали гало вокруг черных кудрей незнакомца.
– Да, я здесь, – ответила я, продолжая лежать неподвижно.
Он опустился на четвереньки надо мной.
– Не пора ли вставать? Ты уже давно тут лежишь. – Он по-кошачьи склонил голову набок.
– Тебе-то какое дело?
– Я тебя искал.
– Кто ты?
– Да ладно. Мы же знакомы, Лилит.
Его лицо скрывала тень, и черты было трудно различить. У плеч солнце отражалось от кончиков сложенных крыльев. Но такого ангела я не знала. У него не было ни мрачной физиономии Сеноя, ни насупленных бровей Сансеноя, ни по-волчьи острых зубов Самангелофа. Я приняла протянутую мне руку, чтобы подняться.
Нет, он был мне вовсе незнаком. Разве можно забыть такое лицо? Прямой нос, медового цвета глаза, небрежная щетина на квадратной челюсти. Полные божественные губы изогнуты подобно тугому луку. Он был величествен и казался воплощением несравненной красоты.
– Зачем ты искал меня?
– Мы, изгнанники, должны держаться вместе, – улыбнулся он.
– Ты тоже изгнанник?
– Самый первый из них. – Он горделиво вскинул подбородок.
Я снова присмотрелась. Что-то смутно знакомое, не более.
– Может, ты меня и не помнишь, но наверняка слышала обо мне, – подмигнул он. – Ибо я Самаэль, ангел смерти! – Он скрестил руки на нагой и, по правде говоря, великолепной груди.
Я молча покачала головой.
– Послушай, может, продолжим разговор в тени? – Он прищурился на солнце и кивнул в сторону одинокого чахлого кипариса, которого я прежде не замечала.
Я последовала за ангелом. Едва мы устроились под деревом, царапая спины о сухой ствол, он поцеловал мне руку.
– Прости, – сказала я. – Не знаю никакого Самаэля.
Жаль было видеть столько разочарования в его преданно щенячьих глазах.
– Лилит, – вздохнул он. – Перестань играть со мной в игры. Я столетиями искал тебя. А теперь, когда нашел, не прогоняй меня, чтобы остаться в жалком одиночестве.
– Столетиями?
– Больше тысячи лет! С тех пор, как ты покинула рай. Как и я, если уж на то пошло.
Разве такое возможно? Ладно бы две недели, ну три – но столетия?
– Разве такое возможно?
– Неужели ты не знаешь, что для нас время течет иначе? За один день на небесах в мире смертных могут пройти сотни лет.
– Сколько минуло небесных лет?
– О, всего ничего.
– А сколько в мире смертных?
– Боже правый, Лилит, понятия не имею. Я не веду счет за людишек.
– Значит, я теперь… бессмертная?
– Мы оба, – ухмыльнулся он.
– Но… как? Почему?
– Потому что ты ушла. Избежала проклятия Яхве. Он сказал: «в прах возвратишься». Для всего человечества так и есть, но не для тебя.
Я облизала губы, ощутив на них вкус удовлетворения.
– А если Он и меня проклянет?
– О, наверняка попытается. – Самаэль отбросил непослушный локон от глаз. – Но Он лишь местный бог, не обладающий большой властью. У него мало последователей за пределами его крошечных владений.