Глава 1 Необычные жеребята
На Костю было больно смотреть. Весь испереживался – лошадь Снежка никак не могла ожеребиться. Уже второй день она то ложилась на бок, то опять вставала. Вымя набухло. Молоко текло вовсю. Пора бы. А Снежка только глядела на людей жалобно, душу вынимая. Как лошади умеют, особенно, если им больно.
Старая няня топталась рядом с Костей в конюшне, не зная как его утешить. Вырос, самостоятельный, а страдает как дитенок.
Снежка полежала и поднялась. Костя руку протянул приласкать, а она шарахнулась. От хозяина-то. Костя убрал старую подстилку и принес соломы, хоть особой нужды и не было. Подошел хромой Никифор, проворчал, что не так давно, утром, Костя уже менял подстилку.
– Ничего, пускай свежая, – ответил Костя.
Никифор затянул обычную свою песню, что вот не надо было с лошадьми связываться. Пахал бы землю, как отец и братья... Костя отмахнулся.
– Жалко, дед Капитон уже на том свете, вот кто в живности разбирался, – вздохнула няня.
– Любую скотину понимал, – подтвердил Никифор.
– Лошадь – не любая скотина, а особенная, – возразил Костя.
Няня всплеснула руками:
– Ой! Как же я забыла. Под Озеряновкой цыгане табор разбили. Может, они чего присоветуют?
Костя бегом побежал, вывел и оседлал Сивку. Мгновение – и след его простыл.
– Вот хорошо, что поехал, – сказал Никифор няне. – Пока скатается, Снежка и ожеребится. А то толчется тут, только лошадь пугает.
Цыгане стояли у реки. Костя без труда нашел их яркие шатры. Увидел, что днем в таборе прохлаждаются озеряновские, и подумал, что прав Никифор: лучше их не нанимать – ледащие. Ладно бы дети, а то и бабы, и несколько мужиков пришли попялиться на чужую жизнь. А цыгане рады стараться, если есть возможность заработать. Не дожидаясь вечера устроили представление.
Костя спешился, огляделся, не зная к кому обратиться, и... чуть не забыл, зачем приехал. По остаткам большого кострища прямо босыми ногами ходила молоденькая цыганка. На нее-то и глазели местные.
Костя повернулся в поисках мужчин, отмахнулся от предложения погадать, хотя сулили ему счастье. Спросил, кто тут у них главный по лошадям. Цыгане поскалили зубы на такой вопрос. Подвели к нему барышника, совсем не старого, однако седого цыгана. Николай, мол, все что хочешь про лошадей расскажет. Барышник выслушал сбивчивые Костины речи.
– Второй день, говоришь, мается? – посмотрел прищурившись, наверняка посмеялся про себя.
– Да что я, не понимаю? Не первая лошадь у меня жеребится! Все сроки давно вышли! Сердцем чую, что-то неладное, – кипятился Костя.
– Поехали посмотрим, – предложил цыган.
Ах, ну что ж он медлит! Костя достал узелок, развязал и протянул Николаю монету. Исчезла она вмиг. Кто-то из озеряновских хихикнул: дурак лошадник, кто ж цыганам вперед платит.
– Показывай дорогу, – Николай появился на легкой бричке, с ним еще девушка сидела. Вроде, та, которая только что по углям ходила.
Костя поскакал на Сивке вперед.
– Ну как? – спросил у вышедшего навстречу Никифора.
Тот головой покачал отрицательно и с подозрением уставился на «гостей». Хорошо, хоть смолчал. Но цыганка заметила враждебный взгляд, тут же расправила плечи и выпятила грудь. Пошли в конюшню.
– Ей можно, – кивнул на цыганку Николай.
Костя не понял почему, но решил, что точно, пусть лучше заходит, а не по двору шастает. А то за ними глаз да глаз нужен.
Девушка жалась за Николаем. А цыган озирался и цокал восторженно языком. Косте не до хвастовства сейчас было, но все равно приятно, что оценили его конюшни.
Снежка лежала. Услышала голоса, поднялась на ноги. Девушка заговорила с ней по-своему. Ласково. Ну вот, от цыган лошадь не шарахается. Снежка снова улеглась. Цыганка присела на корточки, продолжая говорить с лошадью, Николай обошел вокруг. Протиснулась к ним кошка.
– Брысь, Лыська, – шуганул ее Костя.
Пояснил удивленной цыганке:
– Хозяйка она тут, мышей ловит. Котят от нее все просят.
Он не знал, поняла ли его девушка. Раз улыбнулась, то досказал ей:
– А в этом году только двоих принесла.
– Кого двое? – резко повернулся к нему цыган.
– Котят, – смутился, что несет околесицу, Костя.
– А! – проговорил цыган.
Уж очень озадаченно он выглядел. Костя пригорюнился.
Цыгане посовещались. Опять пришла любопытная Лыська. Костя взял ее за шкирку и передал Никифору. Девушка проводила кошку взглядом. Ткнула пальцем в сторону Никифора, который нес Лыську вон, и залопотала. Доказывала что-то по-своему.
– Гм, а точно. Как бы не двое, – почесал в затылке цыган.
– Кого двое? – удивился теперь Костя.
– Жеребят.
– Да ну, – не поверил Костя, – у лошадей не бывает.