– Кто ж это? Я ее знаю?
Костя оглянулся на брата.
– Не здешняя, – хмыкнул тот презрительно, но мать подвоха не почуяла.
– Костенька! Ты ж понимаешь, что это на всю жизнь? Что состаритесь на одной подушке?
Костя судорожно сглотнул. Звонкий Лилин смех раздался в его ушах.
Он улыбнулся.
– Любовь дело хорошее, но смотри, чтоб семья была дружная, работящая, чтоб уважением пользовалась...
Костя кивнул, что так и есть.
– ...и на мать ее погляди внимательно. Как бы девушка не вела себя, как бы не выглядела, будет со временем вылитая мать. Взять хотя бы... – ее взгляд упал на невестку, и она отвлеклась: – Муку просеяла?
– Угу. Черви завелись.
– А я тебе еще когда говорила – пересыпь из старого мешка!
Костя поспешил улизнуть.
Дома тут же завалился спать. А Никифору довелось пересказывать няне все события сегодняшнего дня.
Старший брат Кости от материных расспросов как-то отнекался. Но с женой ночью в постели пришлось объясняться.
Она ругала его шепотом:
– Ладно, Костя ополоумел. По молодости бывает. А ты куда? Родному брату цыганку сватать собрался!
– Никифор говорит, цыгане не отдадут.
– А, не дай Бог, отдадут? Что ты делать будешь?
– Землю пахать на новом участке, – разозлился тот. – Спи!
Он перевернулся на бок и захрапел.
А она еще долго лежала и молила Бога, чтоб ее детки не выросли бессердечными и чтоб помогали друг дружке.
Лиле наскучило сидеть в шатре. Выглянула наружу и не увидела Алексу. Вот тебе и страж!
Алексу с недавних пор перестали баловать, как балуют детей в таборе. А всерьез, как мужчину, еще не воспринимали. Он изо всех сил старался заработать себе авторитет. Рьяно взялся караулить сестру. Как взрослый. И сбежал с товарищами. Ох, она его сейчас найдет и задаст ему! Лиля засмеялась и вприпрыжку побежала искать нерадивого брата.
Лиля уже заметила Алексу, но остановилась. Замерла над ярким рыжим пятном на земле.
Узнала цветок. Лилия. Старушка у лошадника дала ей такую же.
Лиля потянулась поднять, но цветок рассыпался: лепестки отвалились от стебля. Видно, кто-то уже наступил ногой.
Откуда здесь взялся цветок? Разве только... У Лили застучало сердечко. Неужели Костя принес ей? С него станется, он такой смешной.
Ага, понятно! Алекса лошадника увидел и спровадил. Тот ушел, выбросив цветок. Алекса уверен, что Костя сегодня уже был и больше не появится, и потому сбежал со своего поста. Всего-то. Но она решила подшутить над братом:
– Ага! Сделки заключаешь! С лошадником!
– А как еще от него отвязаться? – воскликнул Алекса. – Пришлось.
Ого, да она попала в яблочко, как бабушка это называет. Но в чем же сделка состояла? Разве что...
– И ты согласился мне цветок передать? – ткнула брату в нос остатки лилии.
Алекса ахнул:
– Ведьма! Откуда только знаешь?
Она грозно на него наступала:
– Так что он тебе дал за это?
Алекса показал. Лиля удивленно уставилась на монету. Повертела в пальцах. Подбросила на ладони. Дунула. Монета «исчезла».
– Ты ж не заработал, – поддразнила Алексу. – Значит, мое.
Он не стал отбирать.
Лиля в укромном местечке рассмотрела добычу. Новенькая, боестящая. Такую бы на монисто. Однако, каков лошадник, дал золото за пустяшный цветок... Лиля даже фыркнула.
Вспомнилось, как Костя улыбнулся, когда узнал ее имя: «Так это ты тот цветок?» Целую монету не пожалел, чтоб была у нее лилия в волосах. Да он щедрый, как цыган!
Лиля смутилась своих мыслей. Нужно поскорее отдать монету отцу. Но что она ему скажет? Как объяснит? То-то Алекса так легко расстался с добычей.
После раздумий, что же ей делать, Лиля решила монету припрятать и о ней пока не вспоминать. На отца только глаза поднять боялась, как будто сделала что-то очень нехорошее.
Ну что ж этот Костя ей покоя не дает? Не так, дак этак. Жила она себе – забот не знала, пока он не появился. Быстрее бы они отсюда уехали. И все сразу стало бы хорошо. Как всегда. И она бы все забыла. Она уже все забыла!
Однако! Золотая монетка просто за цветок! Для нее! Какая жалость, что Костя не цыган!
Лиля так замечталась, что не помнила, как в шатер зашла.
Окрик старухи вернул ее с небес на землю:
– Оглохла?! Зову-зову!
Лиля села на пол, помогла бабушке примотать тряпицами подорожник к больным ногам.
– Эх, каштанов бы сварить да намазать, – ворчала старуха. – Только на ночь затеваться не буду. Подоткни, подоткни листик! Экая ты неловкая. Вот я в твои годы уже двоих нянчила. И твоя мать помоложе была, когда ты родилась. Непохожа ты на нее!