Уже потянулись первые любопытные смотреть, что дали цыгане за своей невестой. Старший брат остался у Кости дома, сторожить неожиданное богатство, чтобы случаем чего не стащили. Он горделиво похаживал среди всего это добра, все еще дивясь, что обернулось все как нельзя лучше. Но народу уверенно намекал, что младший не промах – и взял за женой хорошо, и в лошадях она разбирается, на помощниках не разоришься. И народ кивал, и обсуждал, какие же ушлые эти братья, взялись лошадей разводить – так ради этого и с цыганами породнились, причем богатых нашли. Умеют жить.
Слух о необычной свадьбе прошел по всей округе. Немудрено, что в церкви все не поместились. Еще и на улице стояли. Всем хотелось посмотреть как ихний лошадник будет цыганку в жены брать. Наверняка, без потехи не обойдется. Где ж это видано, чтоб цыганку да в жены?
Взволнованный Костя ни на кого внимания не обращал, смотрел на дорогу. Радость сменяли разные тревоги. Почему так долго? Люб ли он Лиле? Не разорвут ли сговор? Все ли готово? Не выдержал, отлучился внутрь церкови, еще раз перепроверить достаточно ли свечей с рушниками, и пропустил приезд невесты.
«Везут! Едут!» - загалдели снаружи. Костя выскочил и уперся взглядом в Сивку. Николай спешился и потрепал по холке разнаряженного в гирлянду с лентами и колокольчиками коня. Как ни всматривался Костя, а не нашел к чему придраться: ухоженый конь, довольный. Эх, забыл Сивка своего прежнего хозяина, тянется к ласковой руке нового. Уздечка та, что Костя заказывал, а седло новое... Костя не успел решить, насколько хорошо новое седло против старого. Толпа ахнула: показалась невеста. Женщины зашушукали, обсуждая ее кружевные юбки, тонкую шаль, скрипучие ботинки. Такого великолепия местные еще не видели и тем более от цыган не ожидали.
Глава 8 Венчание и свадьба
Костя поспешил на свое место. Стал в полоборота, чтоб видеть Лилю. Она к нему приближалась, такая необычно серьезная, может даже испуганная, красивая. Косте казалось, что все вместе с ним любуются на нее. И вдруг раздался женский плач. Это костина мама только сейчас поняла, кто ее будущая невестка. И что толпа цыган – это родня. Мать зарыдала в голос и запричитала:
- Ой, что ж это творится! Слава Богу, Степан в могиле! Не дожил до позора! Ой, горе мне!
Костя шикнул на нее. Не приведи Господь цыгане разберут, что она там говорит. Няня поспешила ему на выручку, обняла мать и зашептала утешения.
Жениху и невесте подали свечи. Вышел отец Гавриил, начал службу:
- Благословен Господь Бог...
Мать притихла, только всхлипывала.
«Странные люди, - удивлялась Лиля, прислушиваясь к звукам за спиной: - На похоронах плачут. И на свадьбах плачут. Когда ж они радуются?»
Костя рядом с ней стоял важный. Лиля тоже приосанилась. Только долго не выдержала. Службы, в отличие от Кости, она не понимала, улавливала только упоминания Раба Божиего Константина и рабы Божией Елены. Таким именем ее, оказывается, крестили. Лиля помнила чужие венчания, не слова, а что там за чем происходит. На ее собственном все тянулось медленно, старый священник и говорил, и двигался с трудом. Она заскучала. Ботинки жгли ступни. Лиля ерзала нетерпеливо, переступала с ноги на ногу. И просто ринулась идти вокруг аналоя, когда дошла до этого очередь. По толпе прокатился смешок. Костя шепотом Лилю осадил. И они пошли чинно.
Людей набилось в тесный храм великое множество. И Лиле, не привыкшей к помещениям, стало душно. Она поняла, что их уже благословляют, это конец церемонии. Свобода! И вместо того, чтоб повернуться к Косте и поцеловаться с ним, она побежала вон.
Ей захохотали вслед. Она слышала, но остановилась только у лошадей.
Что же она наделала? Костя заругает, отец будет недоволен. И не вернешься.
Костя пытался ее догнать, проталкивался сквозь смеющуюся толпу. Услыхал со всех сторон:
- Драпака дала! Прямо из церкви!
- Я-то думал, хоть месячишко поживет на месте. Что с цыганки возьмешь!
- Уже удирает! Хорошо хоть не из под венца!
- Что ты сказал? – взял одного насмешника за грудки Костя. – А ну повтори!
- Я че, я ниче, - отнекался тот.
Но и другому явно не мялось Костю поддеть:
- Да об заклад бьюсь, что пол года не пройдет, как сбежит.
- Смотри, чтоб твоя не сбежала, - вскипел Костя. – А моя и через год тут будет. Коней двух ставлю! На спор! – протянул он руку.