– Двойня? У лошади? Не к добру это. Как бы не плохая примета.
– Лошади не могут быть плохой приметой! – улыбнулся Костя.
И цыгане заулыбались.
– Ох, что-то этот совсем тощенький, – покачала головой няня.
– Крепыш-то? Ничего, у меня отъестся.
– Ах ты, баловник. Горазд имена давать, – пожурила няня и позвала цыган: – Пожалуйте к столу, люди добрые. А то вы тут проголодались, полдня валандаетесь.
Цыгане переглянулись и отказались. Няня настаивала, они второй раз отказываться не стали, согласились отобедать.
Костя сначала закопал лошадиный послед.
– Да ты, парень, как цыган! – своеобразно одобрил его действия Николай. – Все правильно с лошадьми делаешь.
Никифор хмыкнул пренебрежительно. А когда проходили мимо коровника, показал горделиво:
– Мы и скотину держим. А вон там птицу. Руки дойдут – сад разобью.
По-хозяйски поднял на ходу и сунул в поленницу вывалившуюся деревяху.
– Твой отец? – кивнул на него Косте цыган.
– Нет, только он как свой. Я Никифора сызмальства знаю. Он еще на деда моего работал. Когда у меня батька помер да я от братьев отделялся, так позвал Никифора с собой. И посоветует дельное, и... – Костя хохотнул, – отругает, когда надо.
Никифор услышал и принял важный вид.
– А как мне в детстве от тебя доставалось, помнишь, Никифор? Меня в три года за гусями смотреть определили. Не дай Бог, они забредут в огород! Никифор меня поймает, рубашонку задерет и хворостиной огреет, – Костя потер зад.
Цыганка звонко рассмеялась. Костя оглянулся на нее, она приняла независимый вид, но отступила за Николая.
Глава 2 Житейские истории
Няня принесла им воды умыться. В тени под старой яблоней, единственным деревом в хозяйстве, стоял грубо отесанный стол. Няня накрыла обедать. Никифор прочитал молитву. Мужчины сели. Николай поманил девушку, она устроилась рядом с ним на лавке напротив Кости.
– Хорошо у вас, – сказал цыган, пока няня накладывала горячее. – Места много. Видно далеко.
– Да ну, – отозвался Никифор. – Братья его пожадничали, особенно старший. Выделили самые неудобья на выселках. Батька ихний эту землю почти задаром купил. Дешевка она и есть дешевка.
– Для коней самое то, – возразил Костя. – Мне лучшего и не требуется. Я сам согласился. А под пашню найдется место. Вон на одном куске люцерну второй год сею. Удобряю хлебушек. Бог даст, через год со своим будем.
Никифор закивал согласно.
Цыган, похоже, пашня мало интересовала, набросились на еду. Косте есть не хотелось, осушил кувшин холодного кваса. Няня заметила, что цыгане квас не пьют, подала им молока. Никифор насупился недовольно, нечего их выкармливать.
А Костя тем временем разглядывал цыганку. Чернобровая и глазастая. На тонкой шее красные бусы.
Она перехватила его взгляд, смутилась и схватилась за свое монисто.
– А я видела, что ваши любят монетки носить, – заметила няня, подкладывая всем пирог со щавелем.
– Замуж выдам – муж ей надарит монет, а до того – не положено, – ответил за девушку цыган.
Из чего Костя заключил, что она дочка Николаю.
Няня оглядела цыганку, может, так и не думала, но похвалила:
– Такая красавица скоро жениха найдет.
Хотя и старая женщина сказала, цыган на всякий случай постучал костяшками пальцев по столу от сглаза. Не удержался, похвастал:
– Двое уже сватались. Хороший выкуп предлагали. Не отдаю пока.
– Что так? – подняла брови няня.
– Успеется, – самодовольно, что может себе позволить не торопиться с замужеством дочери, ответил цыган.
Они наелись. Няня присела, не покушать, а послушать, что люди расскажут. Николай достал трубку и закурил.
– У нас барин такую трубку курил, – обратил внимание Никифор.
– Строгий был? – поинтересовался цыган.
– Плохо помню, нас еще мой дед у него выкупил, как раз до царева манифеста.
– Вот-вот. Хитрый был молодой барин, – встряла няня. – Людей уговорил выкупиться, чтоб землю себе оставить. Слухи-то о воле уже ходили.
– А наш лютовал. Сестру забрал, говорят, до смерти замучил. Отцу уши обрубил, – цыган тряхнул кудрями, блеснула его серьга. – Хорошо, что отпускал на оброк собирать. Мы и не вернулись.
Никифор не успел расспросить, как же беглые цыгане без документов ездили и какие у них сейчас бумаги. Няня встряла:
– Точно как наш старый барин. Только обвенчались с Матюшей – он его в рекруты отдал. Где ж это видано, чтоб женатого? Так я одна и осталась.
Она вытерла глаза уголком платочка:
– У нас и деточек не было, мы ж и не жили толком. Сестриных вынянчила. Потом их деток. Вон Костю последнего.
Ну все, завелись! Костя заскучал. Сейчас начнут вспоминать, как плохо раньше жилось. Потом обсуждать, что теперь еще хуже. Заметил, что цыганка отвернулась, наклонился глянуть, что она там делает. А ей, видно, тоже слушать надоело, дразнила Лыську. Кошка лежала под лавкой, отмахивалась лапкой от «назойливой» травинки.