3
Часть 15
Я не стала звонить. Я открыла сама.
Макс спал. Мне не хотелось его будить. Присев на краешек софы, я слушала дыхание любимого. И мне было страшно.
Будучи достаточно рассудительной, никогда не относилась ни к чему со слепым фанатизмом. Не раздутые, а правильные, в моем понимании, гордость и самоуважение были моими врожденными качествами.
С Максом же для меня все было наперекосяк. Я не знала себя такую. Я не знала, что меня больше пугает: его поведение или мое. Бесконтрольность собственных поступков ужасала меня. Я не была себе хозяйкой.
Неужели нет никакого способа разрешить ситуацию?
Очень хотелось, чтобы Макс относился ко мне, как ко мне, а не как к редкому набору букв.
У меня была пара серьезных увлечений. Хотя объекты моих девичьих охов-вздохов даже не догадывались об этом. Тут Вовчик очень перестарался со своей опекой.
Так вышло, что Макс был первым во всем. Опыта у меня не было никакого.
Ведь и в компании нашей обсуждать чьи-то чувства не приветствовалось.
Считалось, существует масса более достойных тем.
Как же мне было распознать, верны мои поступки и ощущения или я полная дура? Посоветоваться мне было не с кем.
— Лилия.
Я вздрогнула от неожиданности.
— Я тебя разбудила?
— Я не спал. Ты почему без звонка.
Мне не нашлось, что ответить.
— Не приходи без звонка. Вдруг я буду не один. Тогда мне придется тебя выставить.
— Больше не приду, я ключи принесла, — вышло у меня тихо тихо.
— Зря. Хотелось бы посмотреть на твою реакцию: ты в дверях, а на мне кто-то пыхтит.
— Ты что, дурак? — удивилась я.
— Почему же дурак? Трюк с ключами — интересная затея. Сначала вы все такие белые и пушистые! А потом вцепляетесь друг другу в волосы и орете с перекошенными мордами: «Он мой!». Знаешь как смешно: глаза навыкате, помада до ушей!
Он потянулся, зевая:
— А я — ничей, прикинь. Я сам по себе. Ну что, Лилия, цветочек мой драгоценный, так и будешь сидеть? Прошу, — и он откинул одеяло.
Я прошептала ошарашенно:
— Ну ты и козел.
Он улыбнулся:
— Не-а. Ты на себя-то посмотри. Я тебе приглашения не посылал. Могла бы и предупредить, что явишься. Вдруг у меня диарея? Или маменька нагрянула с проверкой? Черт, забыл! У тебя же ключи! Что, уже фамилию мою на себя примеряла? Что с вами ключики от квартирки делают! Ты пришла-то зачем? В постельку? Так ложись! Или домой иди, коли в обиженку играть собралась. Только в следующий раз в плохом настроении не приходи. Я веселых люблю. Ну? Чего моргаешь?
Снова зевнув, вяло продолжил:
— Ты дикая и с дурацкими комплексами. Мне тебя даже жалко немного. Что-то передумал я: давай-ка иди домой. А-то ты своим угрюмым видом меня раздражаешь. А я же тебе уже говорил, что позитив люблю.
Он сделал жест рукой в сторону двери.
Я поднялась и, как под гипнозом, пошла к выходу.
***
Был прекрасный августовский вечер. Сев не лавочку, я автоматически закурила. Видимо от всего произошедшего внутри сработал тумблер «выкл». Голова была пуста, эмоции на нуле, желания отсутствовали.
Выбросив окурок, я погладила подошедшую ко мне кошку. Та выгнула спину и замурлыкала.
— Домой! — скомандовало что-то внутри. И я подчинилась.
Часть 16
— Где была? — Вовчик тер глаза, делая вид, что только проснулся.
— За сигаретами ходила, — соврала я.
— А телефон почему не взяла?
— Да я не думала, что девчонок встречу. Заболтались, вот и застряла.
— А мне почему не сказала, что уходишь?
— Ты купался.
— Раньше ты так себя не вела.
— Ты становишься подозрительным, как мама.
— Я ее сын. Ладно, я спать. На сегодня все?
— Да.
— Так спокойной ночи?
— Спокойной.
— Спокойной?
— Да.
***
Я сняла одежду и швырнула ее на стул. Ключи от квартиры Макса брякнули в кармане. Зло цыкнув в сторону стула, я рухнула на диван.
Еще вчера мне приходилось идти на разные ухищрения, чтобы не думать о Максе. Как будет теперь, я не знала.
Часть 17
Утро выдалось пасмурное. Я долго лежала в постели, пялясь в окно. В голове было пусто.
Но стоило мне встать, мысли о Максе снова стали одолевать меня. Вчерашнее мне казалось лишь плохим сном и никак не удавалось убедить себя в обратном. Реальность не поддавалась моему осмыслению. Все валилось из рук. Попробовала приготовить — пропало чувство пропорций. Вылетел из головы рецепт, отшлифованный до рефлексов. Посмотрела в записи — букв не поняла.
Перепутала соль с сахаром, хотя они стояли в разных и подписанных баночках.
Музыку включила — слушать не могу, всю душу наизнанку выворачивает. Каждое печальное слово слезу вышибает.