— Федин, — позвала я в темноту, — Федин, ты где?
Стало страшно. Я нащупала Рокки, подтянула его к себе позвала вновь:
— Федин.
Рядом щелкнула зажигалка, осветив его лицо.
— Я слушал, как ты спишь.
— Дурак. Ты меня напугал.
— Не замерзла?
— Нет. Пить охота.
— У меня есть кое-что. На речку хочешь?
— Мне не надо столько воды.
А в голове уже началось: «Ух! На речку! А как же я в таком виде? Хотя какая разница в каком я виде, если я с Фединым. Максу все равно доложат».
Федин больно ткнул меня пальцем в плечо:
— Лилька, смотри!
Клацнул выключатель. Рядом с нашим одеялом под торшером стоял детский надувной бассейн с водой.
Я взвыла.
— Ты чего? — не понял Олег.
— Ничего, — огрызнулась я и забралась в него прямо в одежде.
— Двигайся.
Обиженный Федин полез ко мне.
Чтобы поместиться, нам пришлось усесться по-турецки.
Рокки продолжал посапывать на одеяле.
Мне захотелось драки.
— А кто горячительного нальет?
Олег пошарил за бассейнчиком и извлек бутылку пива.
Мне вспомнилось, что я хотела пить.
— Приложись, приложись! Может подобреешь чуток, — предложил он примирительным тоном.
Я жадно, большими глотками пила холодное пиво и оно мне казалось безумно вкусным.
— Ты пей, Лилька, пей. Сейчас твои маленькие опухшие глазенки распахнуться в предвкушении встречи с прекрасным.
Оторвавшись от пива, я блаженно заулыбалась.
— Хорошо тебе? — с завистливым ехидством спросил Олег.
Став слегка раскачивать из стороны в сторону с полуприкрытыми глазами, я почти пропела:
— Федин, ты мне не нравишься.
Он отреагировал, вторя моей манере:
— Ну и что. Себе-то я нравлюсь. Ты даже не представляешь, как. И ты мне тоже нравишься. Хоть ты противная и страшная.
Я остановилась. А он продолжал:
— Но это поправимо: приодеть, загримировать и сопли вытереть.
— Ой, ой, ой! Сам ты страшный! — захорохорилась я. — Да на свидание ко мне мужчины за год записываются! Под окнами сутками стоят, чтобы восхититься моим силуэтом, промелькнувшим за шторой. Песок целуют, по которому я ходила! Да я домой на третий этаж в окно по подаркам захожу! И, уж извините, дарят мне не такое барахло, как ты своей Ирен втюхивал!
Тут я застыла на вдохе.
— Лилька, — сдвинул сурово брови Олег, — не надо…
Повисла пауза.
— Да, ладно, — махну он рукой. — Ирен стоит того, чтобы по ней с ума сходить. Я только никогда не мог понять: как при такой ангельской внешности можно иметь такое гнилое нутро. Поначалу думал, что моя любовь к ней сотворит чудо. Потом понял — чудес не бывает. Сложно, Лилька, любить суку. Хотя с другой стороны с Ирен было непредсказуемо. Как на вулкане: никогда не знал, чего от нее ожидать. С первой секунды нашего знакомства…
Я с трудом подавила зевок: «Сейчас еще семейный альбом притащит». Второй зевок я залила пивом.
Стало не просто скучно, стало невыносимо.
— Федин, налей чего-нибудь покрепче.
— Что?
— А? Что? Прервала твои романтические воспоминания? — я изобразила тупизну.
— Пошла вон! — заорал он.
— Слава Богу, — с облегчением вздохнула я, — а то уж и не знала под каким предлогом смыться.
Встав из бассейнчика, я пошла на выход, оставляя за собой полосу воды.
Входная дверь открылась легко, и я потопала по ступенькам вниз босая и мокрая.
— Лилька! Ты куда? Стой! — Федин уже бежал следом.
Я остановилась, оглянулась и сказала совершенно беззлобно:
— То-стой, то-иди. Вас, барин, не поймешь.
Он схватил меня за руку и потащил на верх.
Я не сопротивлялась.
Мы опять уселись в бассейнчик.
Олег вручил мне граненный стакан коньяка:
— Пей, Лилька. Пей и слушай. Мне надо кому-то выговориться.
— Ты не учел, что в процессе твоего выговаривания я могу умом тронуться со скуки.
— Не тронешься. Коньяка у меня в избытке. Я тебе его полный бассейн налить.
— Брешешь!
— Не брешу. Если говорю, что могу, значит могу. Тьфу ты, дурища! Весь пафосный настрой сбила! Никакого теперь душевного трепета! Давай сюда коньяк, — он потянулся за стаканом.
— Ага! Щас!
Я выскочила из воды не пролив ни капли.
Рокки все так же сопел на одеяле.
«А песик привык к ссорам-то», — пронеслось у меня в голове.
Пока Федин пытался выбраться вслед за мной, я несколькими глотками осушила стакан и, схватившись за горло, рухнула на пол. Дыхание перехватило, слюна хлынула в рот, а в глазах запрыгали звездочки.
— Лилька! Лилька! — пьяный, мокрый, перепуганный Федин полз ко мне как медсестра под обстрелом к раненному.
Тело потяжелело и по нему из желудка начала разливаться теплота. Я раскинулась звездочкой и заулыбалась потолку.