— …Ясно, — протянул Теодато.
— Поэтому, если не возражаешь, я бы сделал совместный снимок с тобой и уехал, — продолжал суровый кузен. — Тогда папаша успокоится, и тебе я не стану надоедать. Э, надеюсь, ты не питаешь ко мне неприязни? Я, по правде говоря, никогда не понимал, зачем наши отцы так сильно разругались из-за той мелочи.
— Да я вообще не очень в курсе, из-за чего они там поругались, — признался Теодато. — Мне всегда было все равно. Но погоди, может, ты все-таки останешься в Тонгве ненадолго?
— Для чего?
— Ведь эти сплетники съедят меня с потрохами, если ты уедешь в этот же день.
На каменном лице Моро отразилось некое подобие усмешки; он кивнул.
— Это можно. Старик мне плешь проел «возобновлением прежних знакомств».
Теодато даже рассмеялся. Двоюродный братец начинал нравиться ему: что-то между ними определенно было… родственное.
В тот же вечер Теодато обнаружил, что в действительности Виченте Моро разделяет многие его взгляды. Виченте терпеть не мог старых традиций и напыщенности пожилых аристократов. Он прямо заявил, что ему все равно, что у него нет никакого таланта, хотя его родители, очевидно, переживали из-за этого и раньше сильно завидовали родителям самого Теодато. Разумеется, хотя Теодато никого не звал, к ним заявились гости: самые любопытные и нетерпеливые пришли посмотреть на приезжего под предлогом «приветствия».
— Мелкая сошка, — буркнул Виченте, когда гости разошлись, и они вдвоем с братом остались сидеть в кабинете Теодато. Между тем выяснилось также, что Моро ужасно много курит; Теодато сам был не любитель табака, однако добродушно велел прислуге принести в кабинет пепельницу, и теперь жесткое лицо Виченте то и дело еле заметно освещалось в сумраке огоньком сигареты.
— Ну да, люди поважнее подождут, пока я приглашу их к себе, — согласился Теодато, которому все больше и больше нравилась прямолинейность Виченте. — А самые важные захотят, чтобы я привел тебя к ним.
— Чувствую себя животным в зверинце.
— Не очень приятно, должно быть.
— Не то слово.
Они замолчали. В кабинете горела одна лишь настольная лампа, и остальная часть комнаты погружена была во мрак, нарушаемый только сигаретой Моро.
— Чем ты занимался в Вакии? — полюбопытствовал Теодато. — Как там вообще?
— Как… точно так же, как здесь, только поменьше масштабом, — пробормотал тот. — А что до того, чем я занимался… чем занимаются люди вроде меня? Саморазвитие, медитации, духовные практики и тому подобное… ха.
— Духовные практики? — повторил Теодато и рассмеялся. — Ну-ну.
Ухмыльнулся в ответ и Виченте.
— Я занимаюсь тем, что прожигаю жизнь, любезный брат, — сказал он. — Как и почти все аристократы, не наделенные никаким талантом.
— Те, кто им наделен, большую часть времени занимаются тем же. Я, конечно, стараюсь брать побольше работы, но ее для вычислителей не слишком много.
— Каково это, а? Быть вычислителем.
Теодато улыбнулся и пожал плечами.
— Ну, для меня это, разумеется, обыденность. Так, раз в несколько дней посещаю здание гильдии, иногда получаю задания от мастеров, произвожу необходимые вычисления… изредка доводится отправиться куда-то, чтобы сделать работу на месте. Чаще всего задания поступают от космонавтов, конечно же.
— Все же, наверное, это дает почувствовать себя полезным кому-то.
Жесткое лицо Моро опять выплыло из сумрака, озарившись алым огоньком, и притухло; Теодато несколько озадачился. Ему и в голову раньше не приходили подобные вещи.
Но, подумав, он обнаружил, что вполне понимает своего двоюродного брата. Всю жизнь жить, изо дня в день ничего не делая полезного
; только медитации, только чертовы духовные практики остаются таким, как они, либо — на выбор — монастырь в степи, тяжелая и бессмысленная физическая работа и опять те же самые медитации и духовные практики, просто в более аскетической форме. Есть, конечно, еще философия, творческие занятия, но и они часто не дают того ощущения, которого так просит душа.
— Ну, если насчет прожигания жизни, — опомнился задумавшийся Теодато, — то предлагаю завтра же этим заняться. Чем хороша, наверное, Тонгва, так это столичным изобилием. Раз уж все равно из приличия придется знакомить тебя со всеми уважаемыми людьми в этом чертовом городе, не нанести ли нам визит семейству Лупанио, что живет по соседству? У них, между прочим, две молоденькие дочери.
Виченте белозубо ухмыльнулся в темноте.
Он сидел на широком подоконнике, прислонившись виском к стеклу, и очень был в эти мгновения похож на мальчишку, каким она впервые встретила его уже больше года тому назад; худой, с острыми коленками, кучерявые волосы его опять отросли и касались плеч, и только золотистая щетина, кажется, разрушала немного это впечатление.