Вглубь.
Звезды растворились в чернилах; диковинные видения проплывали перед его взором, все из них имели какой-то внутренний смысл, но этот смысл обычно был сокрыт от него. Еще глубже, и еще… на самое дно.
Там уже не звезды; там люди плавали в вечном сне, нагие, застывшие, и чудовищные насекомые глодали их, медленно перебирая мохнатыми лапами. Он никогда точно не знал, что это означает; возможно, это были человеческие страхи и желания, заставляющие совершать выбор. О других вариантах даже не хотелось думать.
Он двигался все дальше, и вот он увидел то, что хотел.
Виденное напугало его.
Этот человек по-прежнему был закутан в паутину, повиснув в бездне, но нити незаметно разматывались, ослабли; он не был совершенно неподвижен, как все остальные. Наблюдатель с тревогой смотрел за тем, как еле заметно движутся слабые пальцы.
Вот он повернул голову… лицо его было закрыто; но наблюдатель судорожно отшатнулся, попытался выбраться… бежал прочь.
Вдох!..
Фальер резко вскинулся. Он лежал на кушетке в одной из гостиных дворца, и в комнате было темно, никто не смел беспокоить его; в правом виске судорожно пульсировала острая боль. Он добился своего: он знал теперь, что предпринять, какой следующий шаг приведет его к цели.
Он не знал только, что значили эти видения. Что это за человек в бездне? Кто он? Что будет, когда он пробудится от своего сна?..
Он долго еще сидел так, тер лицо ладонями, пока мысли его крутились вокруг одного и того же и бесполезно бились в глухую стену. Но вот кто-то осторожно постучался в дверь.
— Войдите.
— Господин Фальер, — в гостиную осторожно заглянул Тегаллиано. — Разрушители волнуются. Люди Зено докладывают, что никто не пытался покинуть город… что прикажете?
Фальер выпрямился, взъерошив светлые волосы.
— Завтра утром отправьте людей на обыск, — сказал он. — Пусть проверят все дома в Централе. Отказ содействовать обыску расценивать как предательство. В каждой группе обыска должно быть два разрушителя.
— Хорошо, — коротко отозвался Тегаллиано и исчез.
— Ну что?
— Да подожди ты, он еще толком не проснулся.
— И так спал столько времени! У нас его не то чтобы вагон.
— Который час? — стремительно вскинулся Леарза, раскрыв глаза. Кажется, вид у него был растрепанный; ответили ему не сразу, наконец добродушный голос профессора сообщил ему:
— Половина девятого, юноша. Ты спал весь вечер и всю ночь. Что тебе снилось?
Тогда Леарза осекся и вяло осел на диване. Тело затекло, руки и ноги ломило, как бывает, когда слишком долго спишь; голова у него была тяжелая.
— …Ничего, — потом признался он. — Только черная пустота.
Они переглянулись.
— Должно быть, лекарство помешало ему, — потом мягко сказал Квинн. — Не стоило прибегать к неестественным методам.
Леарза вцепился пальцами в свою шевелюру и принялся неистово ерошить ее. Глухая ненависть к себе опять проснулась в нем; он все-таки был совершенно бестолковый и ненужный человек, и ничем не мог помочь!..
— Не казни себя, — негромко произнесла Нина. — Ведь ты не виноват в том, что у тебя не получилось. Потом получится.
— Когда — потом? — воскликнул он. — У нас так мало времени! Пока я тут бесполезно дрыхну, он все видит и все знает! Информация — самое опасное оружие! Что, если он уже сейчас отдает распоряжения? А мы даже понятия не имеем, что нас ждет!
— Не ори, — коротко резко оборвал его Таггарт; Леарза несколько смутился и отвел взгляд.
— Что ж, будем просто действовать так, как знаем, — подытожил профессор Квинн. — В конце концов, именно так мы поступали веками. С чем бы ни довелось нам бороться, — мы будем бороться.
Внутри у Леарзы что-то больно дернуло. Он знал уже; они будут бороться. По-прежнему со спокойными лицами пойдут на смерть, до последнего будут пытаться спасти своего противника, их люди будут гибнуть, — остальных это не остановит… как Морвейн, Таггарт и Каин просто оставили позади тела своих товарищей, чтобы спасти чужую планету, так и теперь…
Он поник. Разведчики негромко переговаривались; Теодато что-то говорил Морвейну, потом почти выбежал из гостиной. Кажется, они собрались здесь, чтобы дождаться пробуждения руосца, в надежде услышать какие-нибудь новости. Теперь смысла сидеть тут не было, и понемногу они начали расходиться.
Наконец Леарза остался один. Последней ушла Нина; Таггарт будто ждал ее в дверях, она замешкалась, пригладила Леарзе волосы, упавшие на глаза. Ничего не сказав, отвернулась и почти убежала. «Хорошая, — грустно подумал Леарза. — Совсем не такая, как я. Если бы она была на моем месте, она никогда не подвела бы Таггарта».