Человек в плаще рассмеялся.
— Даже если бы это грозило тебе сумасшествием?
— Да пусть бы лучше сошел с ума я один, чем погибла целая планета!
— …Ну, так было определено судьбой, и вот уже ты говоришь словами своих спасителей.
Леарза нахохлился и обхватил себя руками за колени. Ладони ощутили грубую плотную ткань, и он осознал, что не просто говорит словами спасителей — носит одежду, какой в Саиде никто никогда не носил, и…
— Я не из них, — помотал он головой. — Я чужой для них!
— Ты не из них, — спокойно согласился человек в плаще, который за все это время ни разу не пошевельнулся. — В тебе течет наша кровь. Моя кровь. Я знаю, что говорю. Я в твоих жилах, Леарза. Тебе никуда не уйти от нас.
— …Кто ты? — напуганно спросил парень.
Человек в плаще повернул голову и посмотрел на него своими странными глазами; на мгновение в темноте блеснули желтые огоньки. Он улыбнулся…
Мир медленно принялся заваливаться набок.
…В чувство его привел сильный удар: просыпаясь, Леарза резко дернулся и впечатался локтем в стену. Все еще ошалевший, не до конца пришедший в себя, парень сел в постели и зашипел, потирая ушибленное место. Он не сразу сообразил, где он находится, тусклый блеск чего-то металлического напугал его было, и лишь потом Леарза, вглядевшись, понял, что это одна из малопонятных научных штучек деда Бела и Волтайр Морвейн.
Дом Морвейнов. Кэрнан, за миллионы световых лет от Саида с его песками.
Он вздохнул и взъерошил и без того спутанные волосы. В саду негромко ухала сова или кто-то очень похожий; было видно тусклый свет ночного фонаря, в котором медленно колыхались яблоневые ветви. Темно.
Леарзе отчего-то было донельзя тревожно, он никак не мог успокоиться и не вытерпел, поднялся с постели, напялил штаны и выполз в коридор. В доме царила полная тишина, если не считать резко отдалившейся совы (окно в его комнате было приоткрыто). Леарзе было страшно, одиноко и очень хотелось с кем-нибудь поговорить, но сунуться в комнату Морвейна он не решился. Самым его любимым местом в доме была кухня, — там обычно было тепло и светло, — и потому китаб спустился по лестнице, отыскал знакомую дверь. Кухня разочаровала его: все та же пугающая темнота обволокла очертания комнаты, большая кадка с цветком, которая ему всегда нравилась, в потемках казалась притаившимся чудовищем. Леарза не стал включать свет и уныло плюхнулся на табуретку.
Тревога никак не покидала его, и тогда он прибег к старому способу борьбы с ней: принялся методично раскладывать напугавший его сон по полочкам.
Сон напугал его, потому что был слишком реалистичным. Хотя, по правде говоря, Леарзе всегда снились яркие цветные сны, — или почти всегда, — на этот раз… да, этот сон был слишком мрачным. Вроде бы в самой черной реке не было ничего такого, и ночной лес был всего лишь ночным лесом, но…
И этот человек. Леарза быстро понял, что больше всего насторожило его: последние слова незнакомца в плаще.
«Тебе никуда не уйти от нас».
От самой этой фразы веяло пугающей безысходностью.
Неизвестно, сколько бы он так просидел один, охваченный тревогой; возможно, и до утра, но тут на лестнице его напряженный слух различил человеческие шаги. Леарза почти с облегчением вскинулся.
На кухню вошла Волтайр в шелковом халате, накинутом на плечи, увидев его, от неожиданности воскликнула.
— Это я, — смутился Леарза. — Извини, я напугал…
— Ничего, — переведя дух, ответила женщина. — Что ты тут делаешь в темноте?
— Я, ну… в общем… ловец снов действительно не помогает, — криво улыбнулся он. Волтайр подошла к столу и включила крошечную лампочку в тканевом абажуре; темнота рассеялась немного, и их лица окутало золотым сиянием.
— Кошмар приснился? — поняла она. Леарза уныло кивнул.
— Мне вообще… иногда снятся пугающие сны, — признался он. — Странные. Я боюсь, что это может значить что-нибудь плохое.
— Да брось, — мягко сказала Волтайр, ставя чайник. — Всем время от времени снятся кошмары. А ты столько всего пережил. Когда Бел впервые ушел на задание, мне полгода потом снились вариации на тему его гибели. Не самое приятное было время, — она коротко рассмеялась.
Она была такой домашней в тусклом свете маленькой лампочки, в своем шелковом халате с крупными цветами, чем-то напомнившем ему о Каине… тогда еще Абу Кабиле. Леарза почувствовал, что немного успокоился.
— А ты знаешь, почему он решил стать разведчиком? — спросил Леарза, желая переключиться на более реальный, спокойный мир, к которому он уже успел понемногу привыкнуть.