— Ты не ребенок, — тихо возразила женщина; ее тонкие мокрые пальцы осторожно тронули его скулу. — Ты… не такой, как мы, это верно… но я думаю, может, на самом деле ты… очень сильный. Кто из нас смог бы жить, улыбаясь, после такого?..
— Я могу улыбаться, — ответил он, борясь с трепетом, — потому что рядом есть ты.
Волтайр улыбнулась. Это была до чудного нежная улыбка, чуть дрожащая, все еще на грани слез; Леарза засмотрелся на нее и замешкался, только неловко замер, когда ее мокрые губы коснулись его.
Потом уж он справился с собой, и то не сразу, сначала боялся и пошевелиться, наконец привлек ее к себе, отчего они окончательно потеряли равновесие и шлепнулись в траву.
В северном полушарии окончательно вступила в свои права осень. Яблони в саду усадьбы Морвейнов закутались в золото, потом в багрянец, потом начали терять свои роскошные наряды; все чаще по ночам шли дожди, и небо оставалось серым в течение целого дня.
И тем не менее это были безумно яркие дни для Леарзы; весь мир пел, танцевал и с радостью принимал его, бывшего чужака, в свое лоно. Во снах ему виделись лишь облака и яблоки. Он шел по улицам кеттерлианских городов, улыбаясь во весь рот, и люди улыбались ему в ответ. Пару ночей подряд он устраивал просто фантастические фейерверки в саду Морвейнов, а бывшая лаборатория отца Бела и Волтайр понемногу превратилась в пиротехническую; приехавший навестить руосца Корвин обнаружил, что тот сидит в своей лаборатории, обложившись разнообразными пробирками, колбами и слитками металлов, и копается в планшете, где у него было великое множество найденных в сети учебников.
— На Руосе я чувствовал себя так, будто выпил всю воду на свете, — возбужденно рассказывал он Волтайр, размахивая руками, — будто все знания моих предков были уже у меня в голове, и мне оставалось только идти вперед и открывать новое! И тут вдруг я обнаружил, что мне еще столько всего нужно узнать и выучить, на три человеческих жизни хватит, и надо все это быстренько освоить, чтобы снова оказаться на грани неизведанного!
Волтайр улыбалась ему в ответ и время от времени принималась расчесывать его лохматые волосы, отросшие почти до плеча.
Леарза не замечал, что Бел Морвейн становится все мрачнее и мрачнее.
У Морвейна были свои заботы; он постоянно пропадал в ксенологическом, а то навещал профессора Квинна и о чем-то подолгу разговаривал с ним. Он принес домой малопонятные разведческие инструменты, — на это Леарза тут же обратил внимание и заинтересовался.
— А что это за штука? — спросил любопытный руосец, когда Белу пришлось показать ему все приборы и по очереди про каждый объяснять, что он делает.
Бел взял в руки небольшую коробочку, похожую на коммуникатор. Внимательные серые глаза Леарзы с любопытством следили за его движениями.
— Это счетчик, — угрюмо пояснил Морвейн. — После экспериментов на Ятинге, Венкатеше и Руосе мы установили, что энцефалограмма человека с высоким уровнем психического развития сильно отличается от обычной. Более того, в предметах, с которыми взаимодействовал… по-вашему, Одаренный, часто остается статическое электричество. Это все, как понимаешь, ненадежные способы определения, но таким образом Каин в свое время установил, что Острон обладает зачатками Дара.
— И эта штука?.. — с пониманием произнес Леарза. — А ты можешь… меня проверить?
— Почему бы нет, — согласился Бел. — Так, на Руосе нам приходилось идти на разного рода хитрости, потому что такой штуковиной перед носом у руосца не помашешь, не вызвав закономерных вопросов. Но ты — другое дело… подойди.
Леарза послушно сделал шаг вперед и уставился прямо в холодные глаза Морвейна. Тот отвел взгляд и принялся копаться в своем счетчике.
— Я буду тебя спрашивать, а ты отвечай сразу, не думая, — предложил Морвейн. — Как звали твоего деда?
— Михнаф, — послушно ответил Леарза.
— Какое самое высокое здание в Ритире?
— Медицинский корпус.
— Где сейчас Каин?
— На Анвине.
— Какая завтра будет погода?
— Холодная.
— Когда состоится следующий концерт у Сета?
— Через два месяца.
Бел кивнул головой, потом отложил счетчик.
— Ну? — с нетерпением спросил китаб.
— Сам же знаешь ответ.
— Я не Одаренный, — рассмеялся Леарза, заглянул в экран счетчика, но тот уже выключился. — Ну и к лучшему. Не хотелось бы сойти с ума!
Морвейн пожал плечами.
В тот вечер он был мрачнее обычного и ушел к себе; Волтайр и Леарза не возражали, они вдвоем сидели на кухне и смотрели фильм. Поначалу Леарза никак не мог успокоиться и все вертелся на стуле, отпускал комментарии, заставляя Волтайр смеяться, потом потихоньку придвинулся к ней вплотную, положил голову ей на плечо.