Наконец Наследник поднял веки и взглянул на своих советников; все они терпеливо ждали, когда он скажет свое слово.
-- Не все случилось так, как я этого хотел, -- произнес он. -- Однако у нас есть самое необходимое. У нас есть разрушители; это позволяет нам начать задуманное. Зено, отдайте своим людям приказ окружить город и никого не выпускать под страхом смерти. Объявите во всеуслышание о том, что инопланетяне предприняли попытку убить меня. Сообщите: подобный поступок не может быть проигнорирован, поэтому на Анвине вводится военное положение. Кеттерле -- наш главный враг, они желают уничтожить нас.
-- Это означает, -- медленно, осторожно сказал Тегаллиано, -- что между нами и инопланетянами началась война.
-- Да! -- почти воскликнул Наследник. -- Но на самом деле она просто не заканчивалась, друзья мои. Наши далекие предки, ведомые Арленом, вынуждены были отступить, но теперь
мы
не отступим. Эти люди сильно просчитались, если сочли нас легкой добычей. У нас есть теперь оружие, которое остановит их... продолжайте проверять закованных, Тегаллиано, днем и ночью, наверняка среди них есть и другие разрушители.
Тегаллиано молча кивнул и вышел следом за Традонико. Отправился выполнять поручение и Зено; Фальер знал, что эти люди справятся со всем безукоризненно.
Не более получаса прошло с этого момента; люди собирались на центральной площади, многие уже наслышаны были о гибели искусственного человека, а кое-кто догадывался и о более серьезных делах. Сам Реньеро Зено вышел вперед в сопровождении двоих из своих самых опытных людей, и в наступившей тишине голос его разнесся далёко, оповещая их о начале страшного времени.
Теодато Дандоло присутствовал в собравшейся толпе, он смотрел на старика, вытянувшись на носочках, нервно хрустя костяшками пальцев, едва дослушал сказанное и буквально бросился назад, к себе домой; он ворвался в холл, в котором по-прежнему сидели спасенные им люди, они встревоженно вскинулись ему навстречу, дверь за ним захлопнулась, заставив вздрогнуть напугавшуюся женщину. Теодато обвел их темным взглядом и тихо как-то сообщил:
-- Они открыли охоту.
18,53 пк
Безжалостные небеса извергали на распростертую землю потоки воды. Дождь никак не кончался; сколько времени прошло с тех пор, как светило солнце?.. Листья на деревьях пожухли и сделались коричневыми, непрекращающаяся сырость медленно убивала все живое. Пахло гнилью.
-- У нас нет другого выхода, -- сказал Морвейн.
Они стояли, все одетые в одинаковые темно-синие мантии, и руки у Бела были все в крови. Они рисковали своими жизнями, пытаясь вытащить раненного в живот Донелли, но это были напрасные усилия, они выбрались из захваченного храма, только к тому моменту Донелли уже был мертв. Не заметив этого, они продолжали волочь безвольное тело, им казалось, рана не настолько серьезная; когда Бел Морвейн осторожно положил товарища на траву, они выяснили, что спасать его поздно. Глаза у Морвейна были немножко безумные, и Таггарт хмурился, косясь на него.
Каин опустил взгляд. Его собственные руки были перепачканы, но это не очень его интересовало. Некогда было и думать о таких вещах.
-- Мы не справимся, -- возразил Хоган. -- Ты с ума сошел, Морвейн. Нас всего шестеро, мы утратили связь со станцией, помощи ждать неоткуда. Мы только бессмысленно пожертвуем собой и ничего не добьемся, проще сразу совершить самоубийство, если ты так рвешься умереть.
-- Если боишься, -- оскалился тот, -- оставайся здесь. Отыскивай своих, скорее всего, вас заберут на станцию. Чем меньше отряд, тем легче пробраться туда.
-- Ничего я не боюсь!..
-- Мы не можем так просто отправиться туда, -- осторожно напомнил Ольдрен. -- Мы должны согласовать это с Лексом, ну хотя бы с Квинном или Касвелином.
-- Я что-то не заметил, чтобы у нас была такая возможность, -- невозмутимо сказал Каин, оглядываясь. Люди были чертовски уставшими; они держали оборону храма Дарамсатту четверо суток, все это время вынужденные сражаться почти без перерывов, и все-таки виджалиты одолели. Конечно!.. Попробуй выдержи осаду, когда эти психи карабкаются на стены, будто обезьяны, и все им нипочем, а одолеть их можно, только если совершенно уничтожить, сжечь дотла. На глазах Каина они вставали из мертвых: он отрубал руки, ноги, и даже будучи лишенными всех конечностей они пытались убить его, а отсеченные головы клацали зубами. Зрелище не для слабонервных! Ничего удивительного, что Хоган сдал, он никогда не отличался смелостью.
-- Некогда, -- отмахнулся Морвейн. Вода текла по его лицу, понемногу смывала кровь с рук. -- Надо действовать. Мы не дети, чтобы во всем оглядываться на старших! Ну, кто идет со мной?
Но оставаться никто не пожелал. Даже Хоган, морщась, согласился на это, и так решение было принято.
Холод пробирал до костей, тем хуже оттого, что все они промокли до нитки. Никто не обращал внимания; Бел Морвейн шел первым, его высокая фигура скользила между ветвями в темноте. Каину темнота помехой уж точно не была, он уверенно шагал следом, за ним пробирались Эохад и Финн, последними шли Ольдрен и Хоган. Шесть человек; пусть в этот раз они пустят в ход любое оружие, какое им доступно, и не будут сторожиться, потому что уже все равно... Ману проигрывает; он проигрывает прямо теперь, в эти мгновения, если Дарамсатту захвачен, остается только Венкатраман. Когда виджалиты сломят и эту последнюю защиту, гроб Ману окажется в их власти, и, -- Каин был уверен, -- они не задумаются, прежде чем разбить хрусталь.
Они совсем не говорили об этом в последние дни и мало думали, но Каин знал и то, что это они своими собственными руками все разрушили. Произошедшее стало их виной. Что чувствует теперь Эохад?.. Скорее всего, тоже старается и не вспоминать о ней. Иначе недолго и с ума сойти.
Связи по-прежнему не было. Радиационный фон заметно усилился, находиться на орбите было уже небезопасно; какие-то помехи чудовищно искажали сигнал. Они отбились от своих, но подозревали, что оставшихся на планете разведчиков будут подбирать одного за другим, -- всех, кого найдут. Кого не найдут... для тех уже будет поздно.
Разрушение зашло слишком далеко.
***
Размахнувшись, он отсек головы сразу двоим приближавшимся врагам: это их остановит немножко. Двуручник его даже не замедлился, описал ровную дугу, и Каин легко прыгнул вперед, так что набросившиеся на него виджалиты столкнулись друг с другом. Краем глаза он мог различить фигуры дерущихся, сверканье клинков Морвейна, неясные вспышки: в кобре Богарта, кажется, еще остались заряды. Надолго их не хватит.
Дорога была не из легких; он вертелся юлой, не прекращая махать оружием, приседал, однажды вынужден был некрасиво перекатиться, уходя от ударов, наконец ему показалось, что перед ним замаячило спасение. Безжизненная каменистая равнина в этом месте переставала уже быть столь плоской, и острый взгляд андроида различил узкую тропу, уводящую вверх по резко забиравшему склону, а там, еще дальше, -- скалы, сначала больше похожие на кочки и неожиданно превращающиеся в огромные утесы.
-- Сюда! -- заорал он. -- Сюда, скорей!
Они отозвались на крик так быстро, как могли. Тенью порскнул мимо него Морвейн, на бегу рассек вздумавшего атаковать виджалита надвое, прикрыл Каинов правый бок. Каин выжидал. Вот пробирается Богарт: весь в чужой крови, растрепанный, в одной руке еще зажата кобра, но уже во второй мачете, безжалостно рубящий налево и направо. Показался силуэт Эохада, сразу за ним бежал Хоган.
-- Ольдрен упал! -- задыхаясь, крикнул он. -- Я пытался прийти к нему на помощь, но меня оттеснили! Ждать его нет смысла, скорей идем!
Каин отреагировал мгновенно.
-- Вперед, вперед, по тропе! Я прикрою! -- рявкнул он, поднимая свой двуручник, весивший добрую половину центнера. Товарищи послушались его и без промедления побежали в указанную сторону, а Каин понемногу начал отступать, не пропуская мимо себя ни одного врага. Какое-то время позади него мешкал Эохад, но не очень долго, и вот сам андроид понесся бешеными скачками наверх, туда, где на выступившем утесе уже ждали его остальные.