«Вот пойди и разберись», — как-то сказала мне их любимая домработница Аннушка, которая прослужила у них более двадцати лет.
Брик был небольшого роста, на лице его часто играла насмешливо-ироничная улыбка, он хорошо знал цену людям. Если человек был ему неинтересен, он посреди разговора вставал и уходил к себе. Про некоторых гостей, которых в доме бывало много, он говорил: «Зря потраченные время и деньги». Он был энциклопедически образован, и, когда говорил, вокруг замолкали. Будучи студентом, я, например, не стеснялся спрашивать его о чем- то непонятном в прочитанном мною, и он всегда объяснял неясное коротко и доступно. Он научил меня читать Пастернака, и с тех пор многие его стихи я помню наи- tycTb, хотя поначалу не все и не так понимал. Стихи объяснять трудно, но Брик это делать умел.
Интересы его были разносторонни. Увлекался шахматами, фотографией, хорошо разбирался в живописи. Превосходно знал историю. Помимо многочисленных статей, написал несколько пьес, четыре из которых были поставлены в московских театрах; по двум его либретто написаны оперы, поставленные в Ленинграде; по его сценариям сняты фильмы, в том числе знаменитый «Потомок Чингисхана» Всеволода Пудовкина. Как-то, отвечая ма вопрос, что он больше всего любит в жизни, Брик ответил: рыться в книгах, думать и говорить о проблемах искусства, прийти человеку неожиданно на помощь. Он был заядлым библиофилом, непрестанно читал; собранная им библиотека насчитывала около четырех тысяч томов. Библиография написанного им, опубликованная в книге Анатолия Валюженича, составляет почти пятьсот наименований. Это много.
С Маяковским, фактически вторым мужем его жены, он был очень дружен, достаточно прочесть изданную полную переписку Лили Брик и Владимира Маяковского, где почти в каждом письме — о нем. Или такая подробность — Брик расставлял знаки препинания в стихах поэта, который просто не обращал на пунктуацию никакого внимания. Владимир Владимирович часто обращался к нему за различными советами.
Когда люди, подобно Аннушке, не могут чего-нибудь понять, то возникают слухи. Тому пример — «треугольник». Жизнь этих трех людей — Лили, Оси и Володи — из-за необычности их союза и необычности их самих интересовала серьезных литературоведов, но в еще большей мере — обывателей, у которых этот непонятный для них союз вызывал злобное неприятие, основанное на мещанской морали. Ведь сплетничать про Петю и Катю, которые никому не известны, неинтересно. А вот когда громкие имена… Сколько желтых туманных страниц читали мы и про Есенина с Дункан, и про Ахматову с Луниным, и про Панаеву с Некрасовым.
Да, втроем. Втроем они жили во всех квартирах в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках и жили там зимой, ибо в Москве была теснотища. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Да, втроем с 26-го по 30-й — последние четыре года — Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке. Втроем и всегда втроем.
В те годы обручальные кольца для Лили являлись признаком буржуазности, с которой воевал Маяковский. Поэтому они обменялись перстнями-печатками. (На одном вечере, получив записку: «Маяковский! Вам кольцо не к лицу!» — он ответил, что потому и носит его на пальце, а не в ноздре…) На ее перстне он выгравировал инициалы Л Ю Б. По кругу они читались, как ЛЮБЛЮ- ЛЮБЛЮ. Эти три буквы поэт будет ставить как посвящения, художники — вписывать в орнаменты на его книгах. На огромном перстне Маяковского она заказала сделать его инициалы по-латыни: WM.
«Рушится тысячелетнее Прежде»
«Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция», — писал Маяковский в автобиографии.
Революцию он предвидел, вся его жизнь была открыта ей навстречу, он жаждал ее, в своих стихах призывал ее:
Выньте, гулящие, руки из брюк — берите камень,
нож или бомбу, а если у которого нету рук — пришел чтоб и бился лбом бы!
или
Граждане!
Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде».
Сегодня пересматривается миров основа.
Сегодня
до последней пуговицы в одежде