Он взял меня за руку и посмотрел в глаза:
- Пошли?
Я кивнула. Слова сейчас были лишними. Мы медленно поднимались по лестнице, но она вдруг закончилась на третьем этаже.
- Да твою мать! - заорал Артём, ударив битой в стену. Посыпалась штукатурка.
- Попробуем по другой леснице? - обречённо спросила я.
Мы попробовали. И попали на седьмой этаж. Здание постоянно менялось, словно издевалось над нами.
Через полчаса пустой беготни по коридорам я покачала головой.
- Больше не могу. Надо отдохнуть и собраться с мыслями.
Артём молча кивнул. Мы вышли в очередной коридор и снова оказались у двери в подвал. Туда мы и зашли. Теперь мы просто сели рядом у стены, я положила голову ему на плечо. Молчали.
- По крайней мере мы у нужной лестницы, - констатировал Тёма и мы молчали дальше. Я задумчиво ковыряла краску на стене у входа, благо она легко отслаивалась, открывая всё новые и новые слои.
- Знаешь, я думаю человек состоит из своих поступков. Мы тоже наращиваем слои, и покрываем их свежей, яркой краской. Только вот старые слои никуда не пропадают. Они всегда с нами. Цель не оправдывает средство. И важен лишь путь. А результат - нет.
Артём молчал. Моё философское настроение улетучилось и на смену ему пришло отчаяние, столь глубокое, что выбраться из него шансов не было. Я почти смирилась. Мне не попасть домой и не обнять родителей. Я никогда больше не почувствую ветер, не поглажу кота и не прогуляюсь по моему любимому городу. Я - тень и останусть тут, где мне и место. Я закрыла глаза.
Баю-баю-баю-бай,
Поскорей ты засыпай,
Лю-лю-лю-лю,
Бай бай бай бай.
Это ещё что? Я удивлённо подняла голову и прислушалась.
Спи-ко, детка, до поры,
Не поднимай-ко головы,
Когда будет пора,
Мы разбудим тебя.
Я вскочила.
- Ты слышишь?
Артём тоже встал и завертел головой.
- Где? Что?
- Ну вот же! Колыбельную кто-то поёт!
Он прислушался.
Баю баю бай бай,
Под окошком попугай,
Кричит: «Детку нам отдай!»
Он нахмурился.
- Ничего не слышу.
Мы замерли.
А мы детку не дадим,
Пригодится нам самим
Пригодится нам самим,
Попугая угоним.
Мы вышли в коридор, пение стало громче, но Тёма всё равно ничего не слышал.
- Эту колыбельную пела мне мама в детстве! Это её голос!
Баю, баю, баю, бай,
Поскорее вырастай,
Во лесок ты пойдешь,
Папе ягод наберешь.
- Мы должны идти туда!
Я схватила Артёма за рукав и потащила к лестнице. Пение раздавалось откуда-то сверху. Голос вёл нас, словно нить Ариадны. Моя мама помогала своей непутёвой дочери, силой любви преодолев барьер между мирами.
Баю бай, да побай,
Спи-тко, детка, усыпай,
Ляг-то камышком,
Встань-ко перышком.
Колыбельная закончилась, а перед нами появился выход на пятый этаж. Мы остановились и переглянулись.
- Вперёд?
- Вперёд, - выдохнула я.
Мы вылетели в коридор пятого этажа. Я сразу рванула направо к стойке, Артём налево, к палате.
Спрятавшись, я выглянула, чувствуя, как от ужаса колотит всё тело. А Артёму каково?
Он в это время встал перед дверью. Посмотрел на меня, кивнул, поудобней перехватил биту и потянул ладонь к дверной ручке.
В следующее мгновение он замер. Рука застыла в воздухе и я услышала характерный треск покрывающейся инеем поверхности. Тёма смотрел на дверь как зачарованный. Я не знаю, каким нужно обладать мужеством, чтобы остаться на месте и не сбежать. Мне уже хотелось упасть и скулить от ужаса. Тёма сделал шаг назад, и я решила, что он сейчас рванёт. Он ничего мне не должен. Это не его тело лежит в коме, и меня он знает всего несколько дней. Откуда в нём эта отчаянная смелость и готовность пожертвовать собой?
Он ещё раз шагнул назад и замер. Между тем дверь уже вся была покрыта льдом. В следующую секунду из этого льда появилась нога.
Я узнала эти кожанные сапоги, покрытые инеем. Почему-то мне отчаянно казалось, что они из человеческой кожи, но сейчас это было не важно. Артём отбежал ещё левее. И наконец из ледяного портала полностью вышел Хладный.
Он действительно был очень высоким - около двух метров, худым, одетым в какие-то лохмотья. Длинные белые волосы доходили до лопаток, острые черты лица напоминали скелет. Вся его одежда и тело были покрыты инеем. В руке он держал копьё с остриём изо льда. Но самым страшным в его облике были глаза. Лёд был и в них - чёрная точка зрачка только подчёркивала белую радужку, Кем он был ? Порождением ада? Или древним воителем, попавшим за свои грехи в услужение Сатане?