Мой взгляд опускается на тазовые кости, выступающие по обе стороны от его талии, на V-образную линию, на небольшие темные завитки, которые исчезают под полотенцем.
У меня пересыхает во рту.
— Видишь что-нибудь, что тебе понравилось?
Мой взгляд возвращается к его лицу. Его рот подергивается, как будто он борется с желанием ухмыльнуться, и я подавляю инстинктивное желание отвести глаза.
— Может быть.
Определенно.
ДА.
— Может быть? — Это слово срывается с его губ мурлыканьем, и когда он приближается, его глаза сверкают на свету, как камни оникса, я не уверена, что он когда-либо был так похож на хищника. — Просто может быть? — Должно быть незаконно, чтобы кто-то произносил это слово — безобидное, безобидное слово — так греховно.
Еще одна вспышка жара — или, может быть, это толчок жара — когда он нависает надо мной, держа руки по обе стороны от моего тела, так что я прижата к кровати.
Мое дыхание учащается.
Нравится ли мне это?
Думаю, да.
И это не первый раз, когда он заключает меня в свои объятия, но прямо сейчас между нами царит такое напряжение, что кажется, я должна протянуть руку и снять его.
Мой взгляд останавливается на случайной капельке воды, скользящей по изгибу его шеи, и, прежде чем я принимаю сознательное решение, я наклоняюсь вперед, чтобы слизнуть ее.
Он полностью замирает под моими губами, но это длится всего миллисекунду, а затем я отстраняюсь с улыбкой на губах.
— Просто может быть.
Неподдельное удивление мелькает на его лице. Он не ожидал, что я буду склоняться к игре.
Что ж, может быть, у меня тоже припасено несколько трюков в рукаве.
Конечно, в истинной манере Адриана, он восстанавливается слишком быстро, чтобы я мог по-настоящему насладиться преимуществом.
— Я думаю, тебе пора немного поспать, не так ли, милая? — В его глазах пляшут искорки веселья.
Я пытаюсь не обращать внимания на жгучую боль разочарования, когда забираюсь под одеяло, прижимаюсь к нему всем телом и позволяю ему притянуть меня ближе.
Он нежно целует мои волосы.
— Спокойной ночи, милая.
Только сейчас, когда моя голова покоится у него на груди, я понимаю, что его сердце бьется как отбойный молоток.
Глава двадцать восьмая
— Ты знаешь, тебе не обязательно ужинать с моей мамой. Я официально освобождаю тебя от обязанностей бойфренда, — говорю я, щурясь от лучей послеполуденного солнца, падающих на нас.
Мобиль — чуть ли не единственное место в стране, где в разгар зимы требуются солнцезащитные очки.
Тем не менее, я благодарна, что есть немного солнечного света, который разгоняет холод, пробирающийся по кустам. Ботанический сад Мобиля достигает своего расцвета только ранней весной, но я всегда находила их зимние сады особенно впечатляющими.
Выбранная нами скамейка-качалка особенно уютна. Она укрыта в коконе между пыльно-розовыми камелиями и тайваньскими вишневыми деревьями.
— Она предпочитает французскую кухню марокканской? — Адриан даже не смотрит на меня, просматривая возможные варианты ресторанов на своем телефоне.
— Не могу сказать, что она пробовала что-либо из этого.
— В центре города есть маленькое французское бистро, но марокканский ресторан выглядит более уединенным, — объясняет он. — Здесь тоже есть несколько закусочных, но я сомневаюсь, что в этом состоянии найдется что-нибудь стоящее нашего времени. — Наконец он поворачивается и смотрит на меня. — Твоя мама боится летать?
Я удивленно смотрю на него.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься предложить ресторан, в который нам нужно лететь.
Он дуется. Он на самом деле дуется.
— Почему бы и нет? В штате Мэн есть потрясающий ресторан "от фермы к столу", а в Теннесси — лучшее барбекю, которое я когда-либо пробовал в своей жизни. Перелет будет коротким. Я могу нанять для нас частный самолет и…
Еще одно моргание.
— Хочешь нанять частный самолет? На ужин?
— Я знаю, это не идеально, — отвечает он. — Я бы предпочел воспользоваться одним из семейных самолетов, но если я это сделаю, мне нужно будет объяснить, почему я пользуюсь одним из семейных самолетов…
— У твоей семьи есть частные самолеты. Не реактивные. Но просто есть, — повторяю я. — Ты уверен, что это слово должно быть во множественном числе?
— Ну, у нас их четыре, — объясняет он не более почтительно, чем если бы перечислял коллекцию одноразовых подушек. — Раньше их было пять, но мои родители подарили ”Гольфстрим" нескольким друзьям семьи.