Я почти уверена, что мое сердце застряло где-то в горле, но я подчиняюсь — или пытаюсь подчиниться. В ту секунду, когда я пытаюсь снять футболку, он останавливает меня.
— Позволь мне.
Мои глаза закрываются, когда он снимает ткань с моей головы.
Что, если ему не понравится то, что он увидит?
Что, если его любопытство начинается и заканчивается на этом?
В конце концов, было более чем установлено, что Адриан не обычный восемнадцатилетний парень. Если он может пожать плечами на зад и сиськи Милли Роджер, кто скажет, что мои вызовут у него интерес?
Раздается резкий вдох, и я приоткрываю один глаз.
Адриан замолкает, не сводя глаз с моей обнаженной груди.
Я сглатываю, готовясь к разочарованию.
— Ничего страшного, если они тебе не нравятся, — говорю я. — Это для тебя в новинку, так что если…
— Я думаю, ты, возможно, самое красивое создание, которое я когда-либо видел в своей жизни, — бормочет он, и я слышу это в его голосе — чувство удивления. Как будто кто-то впервые открывает для себя электричество, или Диетическую колу, или шоколадный торт, или что-то в равной степени меняющее жизнь.
А потом он начинает прикасаться ко мне.
Сначала он осторожен, почти экспериментально разминая плоть, но когда его большой палец касается моего соска, по мне пробегает неожиданно приятное ощущение — и я ахаю.
Он делает паузу.
Он улыбается.
А затем он подправляет другой.
Это почти несправедливо, насколько он неестественно быстро учится. Нет никаких настоящих колебаний, никакой неловкой возни, которую можно обнаружить, и за считанные мгновения он понял, как преодолеть грань между приятной чувствительностью и дискомфортом.
Он перекатывает мои соски между своими ловкими пальцами, посмеиваясь, когда это движение вызывает еще один тихий стон.
— Ты издаешь самые сладкие звуки, милая. — Его голос становится низким, почти серьезным. — Теперь я хочу посмотреть, какие еще звуки ты можешь издавать.
Я не готова к тому, что он снова воспользуется своим ртом.
Он проводит цепочку долгих поцелуев вниз по моему горлу, мимо грудины и правой…
О.
Это приятное чувство.
Я не уверена, какое ощущение должно привлечь мое внимание. Его рот на одном соске, или его пальцы на другом, или…
Ждет?
Что он делает другой рукой?
Я была слишком отвлечена тем, что он делал выше моей талии, чтобы понять, что он делал ниже нее.
Расстегивал свои джинсы.
Нервная энергия пульсирует в моих венах, предвкушение того, что должно произойти, наконец-то овладевает мной.
— Адриан, — говорю я, хотя и не уверена, что я хочу сказать.
Пожалуйста, не останавливайся?
Пожалуйста, не губи меня.?
Что бы это ни было, оно не выходит у меня из горла.
Он отстраняется, его глаза такие темные, какими я их никогда не видела.
— Подними, — командует он, и я повинуюсь, приподнимая бедра, чтобы он мог стянуть с меня джинсы и обнажить детские голубые хлопчатобумажные трусики под ними.
Конечно, сегодня из всех дней я выбираю именно эти.
Не те кружевные черные, на которые я потратилась год назад. Не те прозрачные красные туфли, которые мама купила мне в качестве шутливого подарка, когда мне было пятнадцать, которые я засунула в дальний угол шкафа и тут же постаралась забыть.
Но эти — обычный хлопок, никакой сексуальной привлекательности.
Когда все это закончится, может быть, мне стоит вставить их в рамку.
Эти трусики сегодня многое повидали.
Сначала покушение на убийство, а теперь потеря моей девственности.
К счастью, Адриан, кажется, слишком сосредоточен на всем, что окружает трусики, чтобы уделять им много внимания.
Он наносит еще больше поцелуев с открытым ртом вниз по впадинке моей грудины и по обоим бедрам, а затем сдвигается, ложась плашмя на живот и раздвигая мои ноги.
Его руки сжимают мои бедра.
Приходит понимание.
О Боже мой.
Он собирается…
— Знаешь, о чем я думал с той ночи танцев? — Он издает низкий, хриплый смешок, и я чувствую его дыхание на чувствительной внутренней поверхности моих бедер.
Дрожь пробирает меня.
— Что это?
— Твой вкус. — Он целует одно бедро. — Я не могу выбросить это из головы. — Поцелуй в другое бедро. — Ты знаешь, сколько раз я думал о том, чтобы найти какой-нибудь пустой класс, задрать тебе юбку и насытиться тобой? Или даже здесь, в этой комнате, когда ты рисуешь на шезлонге или пьешь кофе в постели… — Он теребит пальцами края моих трусиков и медленно — кропотливо медленно — начинает стаскивать их.