Глава двенадцатая
Коридор за бассейном пуст, и я беспокоюсь, что, возможно, потеряла их, но потом слышу приглушенные голоса, доносящиеся из ванной.
Я подхожу ближе, надеясь, что это она , а не кто-то еще, кто ходит в туалет, и я подслушиваю.
— … может быть, слишком рано, — произносит женский голос. — … если бы это была хорошая идея.
Я напрягаюсь, чтобы услышать больше, чем обрывки фраз.
Слышится сопение.
— Я просто подумала…
— Я знаю. Ты думала…
Что ты только что подумала?
Я подхожу еще ближе, мое ухо почти прижимается к двери — как раз в тот момент, когда она распахивается, и я оказываюсь лицом к лицу с тремя хмурыми студентками из Сидарсвилля.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
Я немедленно выпрямляюсь, но ущерб уже нанесен. С таким же успехом они могли застать меня со стеклянным стаканом в руках.
Я потираю затылок.
— О, я просто… — Мое лицо уже становится таким же красным, как табло. — … иду в туалет.
Они хмурятся еще сильнее, и высокая, жилистая азиатка справа скрещивает руки на груди.
— Нет, все не так. Ты пыталась подслушать наш частный разговор.
Я бросаю взгляд на девушку посередине — на нее.
Она тоже хмурится, в ее больших карих глазах, как у Бэмби, блестят слезы. Очевидно, она слишком расстроена, чтобы быть такой же враждебной, как ее друзья.
— Сид права. У нас частный разговор, — говорит парень слева. Его косички свисают на лоб, он прижат спиной к одной из закрытых кабинок. — Иди воспользуйся другим туалетом. Я уверен, что в твоей гребаной шикарной школе их миллион.
Я поднимаю руки вверх, сдаваясь.
— Ладно, я знаю, что подслушивала. Это было неправильно, но… — Я запинаюсь, подыскивая объяснение. Я не думала о том, что скажу ей.
Я вообще особо не задумывалась.
Девушка справа — я полагаю, Сид — делает вид, что собирается сама вывести меня из ванной, и я выпаливаю:
— Я видела тебя. Той ночью на бдении. Я видела тебя.
Сид делает паузу, и брови средней девочки в замешательстве хмурятся.
— Ты видела меня?
Я киваю.
— Да. Ненадолго. Мы смотрели друг другу в глаза целых две секунды, а потом ты ушла.
Ее глаза расширяются от осознания.
— Это была ты.
— Это была я. — Я бросаю взгляд на ее друзей. — Еще раз прошу прощения за подслушивание, но я узнала тебя, когда вы уходили, и хотела поговорить. — Я сглатываю. — О Микки. Можно и наедине.
Имя Микки падает, как валун, и все трое одновременно застывают.
Первой приходит в себя Сид, ее глаза сужаются.
— Я, блядь, не знаю, кто ты такая, но у тебя хватает наглости приходить сюда и просить Лиз рассказать о ее мертвом парне.
Я замираю.
Парень?
В дневнике Микки вскользь упоминалась девушка, но я никогда не связывала точки с концами.
Потому что предполагается, что мне пора заканчивать играть в детектива.
Предполагается, что я должна не высовываться, чтобы провести выпускной год тихо и без происшествий.
— Ты права, — говорю я, — прости. Мне не следовало подслушивать. Это действительно неуместно. Я пойду и оставлю вас, ребята, наедине с вашим частным разговором. Еще раз… Правда, извините.
Сид усмехается.
— Да, это хорошая идея.
Я поворачиваюсь, поджав хвост, но как только я касаюсь дверной ручки, кроткий голос окликает:
— Подожди!
Когда я оглядываюсь, Лиз делает шаг вперед.
— Ты знала Микки? — Она заламывает руки, когда спрашивает.
— Вроде того. Я бы не сказала, что мы были друзьями, но я знала его. Мы оба были стипендиатами, — признаю я.
Лиз выдыхает и кивает.
— Мы можем поговорить.
Мои брови удивленно взлетают вверх.
— Лиз, — говорит парень, — ты уверена? Тебе не обязательно с ней разговаривать.
Лиз одаривает его неуверенной улыбкой.
— Я уверена, Алекс.
Оба ее друга все еще смотрят на меня настороженно, но Лиз делает шаг вперед.
— Ты сказала — наедине. Я знаю отличную закусочную неподалеку. Не хочешь немного картофельных оладий?
На заднем плане гудит табло, и в меня закрадывается неуверенность.
— Я должна смотреть заплывы прямо сейчас. Я не уверена, стоит ли мне покидать кампус.
Лиз кивает.
— По моему опыту, такие встречи занимают много времени. Мы вернемся до начала финальной гонки.
Я делаю глубокий вдох.
Это плохая идея.
Я должна был закончить копаться в смерти Микки.