Но Лиз, возможно, знает что-то, что я могу использовать против Адриана, если вся эта 'тихая и без происшествий' часть сработает не так, как я надеюсь.
И Рик, несмотря на то немногое, чему он меня научил, преподал по крайней мере один урок: лучше иметь нож, который тебе не нужен, чем порезаться из-за того, что у тебя его нет.
Я улыбаюсь.
— Картофельные оладьи — это вкусно.
Возможно, это самые вкусные картофельные оладьи в моей жизни.
Четыре года употребления картофельных оладий с цветной капустой, сладким картофелем и обезжиренных низкокалорийных оладий приучили мои вкусовые рецепторы забывать вкус настоящих оладий.
Но вот это, обвалянное в сыре и приготовленное с жирным беконом, — настоящее блюдо.
— Похоже, ты получаешь удовольствие, — комментирует Лиз, макая черничные вафли в сироп.
— Они такие вкусные.
— Я удивлена, что ты не была здесь раньше, — говорит она. — Я имею в виду, это прямо по дороге. Мы с Микки постоянно сюда приходили. — Флуоресцентные лампы в закусочной «Caboose's Diner» освещают задумчивое выражение ее лица.
«Caboose's», названный в честь пса Кабуза (как подсказывает мне изображение аппетитной гончей собаки на стене), представляет собой небольшую забегаловку старой школы с красными виниловыми кабинками и светящейся неоновой вывеской, которая гласит: Открыто 24 часа!
Я предполагаю, что большую часть своих дел они выполняют в ночные часы, потому что днем здесь сплошное перекати-поле. Даже наша официантка исчезла в подсобке на перекур, как только наши заказы были сделаны.
— Да, это место супер милое, — говорю я. — Я понятия не имела, что оно здесь.
Это наполовину ложь. Неоновые огни «Caboose's» видны почти из кампуса, но питаться вне дома — редкая роскошь для меня, которая обычно означает пропустить обед на следующей неделе и посмотреть, сколько крошечных пакетиков с кренделями из кафетерия или протеиновыми батончиками я могу распихать по карманам, не привлекая внимания.
И все же это очаровательное место.
Определенно стоит попробовать неделю протеиновых батончиков.
Как только над столом начинает повисать неловкое молчание, я откашливаюсь и спрашиваю:
— Как долго вы, ребята, были вместе?
— Около года, — отвечает она. — Раньше я работала в книжном магазине, и однажды Микки пришел туда, пытаясь заложить несколько своих старых учебников. Я вставила свой номер в одну из его записных книжек. Я никогда не делаю ничего подобного, но, честно говоря, он был таким милым. — Она краснеет, как будто это произошло вчера. — Микки мой первый — или был, я думаю, — моим первым настоящим парнем. — Улыбка на ее лице исчезает. — Я все еще не привыкла говорить о нем в прошедшем времени.
— Прошло не так уж много времени, — успокаиваю я ее.
Ее брови сходятся на переносице.
— Ты сказала, что вы, ребята, не были друзьями, но насколько хорошо ты знала Микки? Я не помню, чтобы он когда-нибудь упоминал о Поппи.
— Скорее всего, он бы этого не сделал, — признаюсь я. — На самом деле мы встречались только для того, чтобы вместе планировать презентации стипендий. Можно сказать, мы вращались в разных кругах.
Например, у Микки был круг, с которым он общался.
— Я бы не знала, — говорит Лиз. — Я никогда не встречала никого из Лайонсвуда.
— Неужели?
Она кивает.
— Раньше я думала, это потому, что ему было стыдно встречаться с девушкой из Седарсвилля, но в последнее время… — Она сглатывает, ее взгляд нервно перебегает на пустой прилавок, а затем снова на меня.
— В чем дело?
— Почему ты последовала за мной?
Я тереблю одну из бумажных соломинок.
— Ну, я не уверена, что понимала почему , когда делала это. Я просто знала, что ты связана с Микки.
— Которого ты едва знала, — поправляет она. — Итак, ты хочешь поговорить о Микки или о смерти Микки?
Ее лицо каменеет, но в ее больших карих глазах плывет боль. Это свежая рана, все еще чувствительная на ощупь.
Рана, в которую я тыкаю прямо сейчас.
Подкрадывается чувство вины.
Я даже больше не делаю этого в поисках справедливости — я разжигаю горе Лиз, потому что мне нужен рычаг давления на Адриана.
— Нам не обязательно говорить о его смерти, — тихо говорю я. — Это случилось недавно. Ты все еще горюешь. Я не хочу усугублять ситуацию.
Если бы только у меня хватило совести и хоть капельки человеческой порядочности до того, как я вытащила Лиз с соревнований по плаванию.