Что ж, вполне возможно.
То, что он отвергает ухаживания Софи, не означает, что у него нет девушки, способной порвать с ним.
Мой разум начинает заполнять пробелы еще до того, как я останавливаюсь на этой мысли. Я представляю, как он изливает свою нежность на какую-нибудь высокую красавицу с телом модели Victoria's Secret и умом ученого. Она, вероятно, понятия не имеет, на какую тьму он способен.
А может, и знает.
Может быть, ей это нравится. Может быть, ей нравится знать, на какое насилие он способен.
Я не знаю, почему от этой возможности у меня неприятно сдавливает грудь. Это не мое дело. Предполагается, что я буду вести себя тихо и без происшествий в выпускном классе, что означает держаться подальше от Адриана — особенно когда кажется, что он предпочел бы остаться один.
И все же, вместо того чтобы развернуться и уйти, как следовало бы, я остаюсь как вкопанная, открываю рот и спрашиваю:
— Ты в порядке?
Он бросает на меня быстрый, острый взгляд, который заставляет меня немедленно спрятаться в свою раковину.
— Тебе еще что-нибудь нужно с книжной полки, Поппи?
О'кей. Сообщение получено.
— Эмм… нет. — Я разворачиваюсь, намереваясь запереться в своей комнате в общежитии и притвориться, что этого взаимодействия не было, когда громкий булькающий звук разносится по библиотеке.
Адриан, может, и не хочет говорить, но его желудок явно хочет.
— Ты голоден. — Я смотрю на него, слегка озадаченная тем, что он издал такой… нормальный звук.
Такой человечный.
В конце концов, Адриан, кажется, сохраняет такой навязчивый контроль над всем в своей жизни, что я не ожидала, что его желудок будет каким-то другим.
— Какое проницательное наблюдение, — бормочет он. Он захлопывает учебник по медицине и начинает собирать свои вещи.
— Ты ничего не ел? — Я не уверена, что побуждает меня продолжать разговор — саморазрушительное любопытство или затягивание с написанием эссе.
И, конечно, я тоже ничего не ела. Если бы не черный кофе, который я выпила несколько минут назад, мой желудок, вероятно, был бы в гармонии с его.
— Я взял только протеиновый батончик в кафетерии, — говорит он, но его желудок снова издает громкое урчание, словно протестуя против одной из черствых протеиновых батончиков со вкусом картона в кафетерии.
Он протискивается мимо меня, и я делаю глубокий вдох.
Это не моя проблема. Если Адриан хочет хандрить, он может хандрить. Если он хочет съесть протеиновый батончик, срок годности которого, вероятно, истек еще до его рождения, то это его проблема с несварением желудка.
Но когда его широкие плечи начинают исчезать на лестнице, мой рот начинает работать раньше, чем мозг.
— Я знаю хорошее место, где можно позавтракать. Если тебе интересно.
Он останавливается.
— И готова угостить, — добавляю я.
Он поворачивается, и вид у него очень заинтересованный.
Я виню свою мать в этом приступе временного помешательства.
Это она восемнадцать лет приучала меня, как собаку Павлова, слышать "Нет, я в порядке". «Не беспокойся об этом» и понять, что это на самом деле означает: «если я не выясню, что не так, в течение следующих десяти минут, я получу комбинацию "снятие чувства вины" и "Лечение молчанием" на следующую неделю».
Должно быть, поэтому я здесь, ерзаю в одной из виниловых кабинок в «Caboose's», мне не терпится вручить Адриану сигарету и пачку салфеток.
Он внимательно изучает меню, с каждым мгновением выглядя все более скептически.
— Я не уверен, что когда-либо видел меню с картинками, — говорит он. — К каждому блюду подается жирный бекон или им только украшают блюда?
— Жир от бекона — вот что делает блюдо вкусным, — парирую я. У меня уже текут слюнки при мысли об очередной тарелке картофельных оладий с сыром и всего остального, что я смогу купить на деньги Адриана.
И я изо всех сил стараюсь не думать о том, как несколько дней назад сидела в этой же закусочной, всего через две кабинки, и разделила трапезу с убитой горем девушкой Микки — только для того, чтобы вернуться с его убийцей.
Я бросаю взгляд на фотографию пса Кабуза в рамке на стене. Извини, Микки. Картофельные оладьи слишком вкусные.
Симпатичная молодая девушка с веснушчатым лицом и волосами цвета омбре синего цвета подходит принять наш заказ.
— Добро пожаловать в Caboose's! Что вам принести, ребята? — Ее взгляд мечется между нами, и я могу только представить, какую странную пару мы, должно быть, составляем.
Адриан, как всегда, безукоризненно великолепный в своем бежевом пальто, слаксах и черной водолазке. Когда он переворачивает меню, "Ролекс" на его левом запястье поблескивает в свете флуоресцентных ламп.