— Так лучше? — спрашивает он, и без верхнего слоя я вижу, как перекатываются его мышцы под черной водолазкой.
— На самом деле так и есть. Спасибо.
Одеколон Адриана — какой-то древесный, кедровый аромат — остается на ткани, и пахнет так приятно, что мне приходится приложить сознательное усилие, чтобы не уткнуться носом в воротник.
Тем не менее, я наслаждаюсь любым теплом, какое только могу получить, зная, что эта куртка, вероятно, самый дорогой предмет одежды, который я когда-либо надену в своей жизни. Только когда мы подходим ко входу в Западное крыло, я неохотно сбрасываю его.
Я протягиваю пальто, но Адриан отмахивается от меня.
— Что ты делаешь?
— Ты хочешь, чтобы я вернула его, не так ли? — Спрашиваю я. — Кроме того, мне оно не понадобится в моей комнате в общежитии. Мне нужно изучить информацию о ранних колониальных поселениях, помнишь?
— У тебя есть остаток недели, чтобы написать эту работу, — отвечает он. — Ты проведешь день со мной.
— Поверь мне, мне нужно написать эссе сейчас, — возражаю я. — Моя академическая мотивация иссякает со скоростью света, и если я не сделаю это сейчас, то найду какой-нибудь способ отложить это до вечера воскресенья. Возможно, в понедельник утром.
Он закатывает глаза.
— Кажется, у тебя на удивление мало дисциплины для человека, получившего полную стипендию в самой престижной школе-интернате в мире.
Поверь мне, я знаю.
— Согласна, — говорю я, — Именно поэтому мне нужно пойти написать это эссе.
— Проведи этот день со мной, — говорит он, на этот раз более твердо.
Я выпрямляюсь.
— Я не могу.
— Проведи день со мной, — повторяет он, — Или я отзову продление.
Я качаю головой.
— Ты не можешь отозвать продление, которое ты мне уже дал.
— Я пойду к Айале и скажу ему, что ты солгала, чтобы не делать домашнее задание.
Я усмехаюсь, разочарование нарастает, как приливная волна.
— Неужели для тебя все должно превращаться в ультиматум?
— Если это даст мне то, чего я хочу, — говорит он и делает шаг вперед.
— Ты предпочитаешь манипулировать ситуацией, чем вежливо просить.
— Манипулировать. Убеждать. Действительно ли имеет значение, будет ли конечный результат таким же? — Еще один шаг вперед. — И я действительно вежливо попросил.
— Это имеет значение. — Я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза, моя решимость уже колеблется.
Адриан смотрит на меня сверху вниз. Ждет.
Я вздыхаю.
— Ладно. Хорошо. Мы можем провести день вместе.
Он расплывается в самодовольной ухмылке, поворачивается и жестом приглашает меня следовать за собой.
Я говорю себе, что делаю это, потому что не хочу ставить под угрозу продление, которое у меня уже есть, а не потому, что есть маленькая, крошечная, микроскопическая часть меня, которая, возможно, наслаждалась завтраком и хочет посмотреть, куда меня может завести остаток дня.
— Нет. Нет. Ни за что. Ни за что на свете я не стану этого делать.
— Почему бы и нет?
— Я думаю, «почему» очевидно. Я не буду этого делать.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но руки Адриана ложатся на мои плечи, как тиски.
— Ты мне доверяешь?
Я смотрю на него снизу вверх, брови почти касаются линии роста волос.
— Предполагается, что это вопрос с подвохом? — Его руки остаются на моих плечах, заставляя меня приковаться к месту.
Он одаривает меня нежной улыбкой, которая почти работает.
— У тебя есть я. Ничего не случится, ясно?
Я сглатываю.
— Это было бы намного утешительнее, если бы исходило от кого-то, кто не был тобой. Но даже если бы это было так, я все равно не стала бы этого делать.
Всего в нескольких футах от нас хлорированная вода бассейна Лайонсвуда переливается под светом, выглядя совсем не привлекательно. Если бы вода могла говорить, я полагаю, она бы сказала: Заходи. Хороший денек, чтобы утонуть.
— Нет, — повторяю я. — Ты не научишь меня плавать. Не так. И не с тобой.
Адриана, похоже, не смутил отказ.
— Тебе проведет частный урок капитан команды Лайонсвуда по плаванию и рекордсмен страны. Ты в надежных руках.
Я недоверчиво фыркнула.
— Верно. Ну, в прошлый раз, когда я была в той воде, то чуть не утонула, и твои надежные руки почти позволили. Мне не нужно повторения. — Я дрожу, воспоминание о том, как я оказалась в ловушке и не могла выбраться на поверхность, все еще свежо в моей памяти.