Конечно, это не мои шрамы, но мне кажется, что это немного чересчур для того, чего вы бы даже не заметили, если бы не подошли поближе и не прищурились прямо на них.
Но это еще и Адриан, чей перфекционизм, кажется, проникает во все, что он делает, и я предполагаю, что его тело не исключение.
Удовлетворив свое любопытство, я закрываю дверцу шкафа.
Я не знаю, как это происходит, но я продолжаю проводить время с Адрианом.
В среду у нас еще один урок плавания, и на этот раз никаких предсмертных переживаний нет.
В четверг он убеждает меня пойти с ним на показ какого-то иностранного трехчасового фильма нуар в местном кинотеатре Седарсвилля. Не могу сказать, что планировала провести большую часть дня, щурясь на английские субтитры в темной комнате, но мне больше нечем заняться, поэтому я соглашаюсь при условии, что он заплатит за билеты.
В 14:00 буднего дня единственное, что наводит на мысль о том, что театр не превратился в город-призрак, — это жирный пятнадцатилетний подросток, работающий за кассой. Я никогда не была в этом кинотеатре, но в нем есть то же очарование, что и во всех кинотеатрах маленького городка: запах искусственного сливочного масла, просачивающийся сквозь каждую щель, и серый ковер Galaxy, усеянный зернышками попкорна.
На мне один из моих любимых топов, голубая блузка henley с длинными рукавами, которая подчеркивает мою талию и грудь, и почему-то все еще заставляет меня выглядеть совершенно раздетой рядом с темно-зеленым свитером Адриана.
Интересно, есть ли у него вообще футболка?
Пока пятнадцатилетний парень распечатывает наши билеты, Адриан спрашивает:
— Хочешь попкорна?
— О, нет. Все в порядке.
Он поднимает бровь.
— Серьезно? Ты пялишься на него все то время, пока мы здесь стоим.
— Мне просто нравится смотреть, как его готовят, — вру я, потому что мне действительно хочется попкорна, но если моя мама и вбила в меня одно правило за последние восемнадцать лет, так это следующее: не покупай в кинотеатре закуски по возмутительно высоким ценам. Этим восьмидолларовым попкорном мог бы стать пакет яиц и молока. Пачка любимых сигарет Рика.
— Как скажешь, — пожимает плечами Адриан, а затем обращается к кассиру. — Нам также нужен один большой попкорн.
На моем лбу появляются морщинки.
— Что ты…
— Знаешь, ты ужасная лгунья, — обрывает он меня. — Когда ты чего-то хочешь, это написано у тебя на лице.
— Это не так, — возражаю я, а затем хмурюсь. — Неужели?
Парень протягивает попкорн и билеты и бормочет:
— Приятного свидания.
Я не могу сдержать румянец, который подкрадывается к моей шее, когда мы выходим из кабинки.
Неужели люди действительно думают, что у нас свидание?
Я имею в виду, я думаю, это было бы логичным предположением о двух подростках, пробравшихся в кино посреди дня.
Если Адриан и слышит комментарий, он не подает виду, и мы находим свои места в темном, пустом зале. И зачем ему это? Я полагаю, что на самом деле его круг знакомств битком набит моделями и светскими львицами. Никто в Лайонсвуде — не говоря уже о ком-то калибра Адриана — никогда не смотрел на меня дважды.
И да, я достаточно осознаю себя, чтобы признать свое физическое влечение к Адриану, но это всего лишь физическая реакция. Несколько бушующих гормонов.
Потому что я скорее прижмусь к гадюке, чем буду фанаткой Адриана.
Адриан проводит большую часть прогулки обратно в кампус, разбирая темы и мотивы фильма, и я достаточно вовремя киваю, чтобы обмануть его и заставить думать, что я понимаю.
— Мне показалось, что длинные кадры с камеры немного бросаются в глаза, но… — На середине предложения он замолкает, достает телефон из кармана свитера и хмуро смотрит на экран.
— Все в порядке? — спрашиваю я.
Адриан швыряет свой телефон — определенно новейшую, самую изящную модель iPhone — прямо в меня.
Я осторожно беру его в руки, поднимая брови, когда вижу, что на экране.
— Это Софи. — Ну, это селфи Софи. Губы поджаты, ресницы распушены, на ухоженных ногтях — пара сережек в форме роз. Сообщение под ее фотографией гласит: Думаешь, они будут хорошо смотреться на мне? Мне просто нужен особый случай, чтобы надеть их.
— Дай угадаю. Это ее косвенный способ спросить, поведешь ли ты ее на танцы?
— Почти, — говорит он с тенью веселой улыбки. — Это ее косвенный способ спросить, возьму ли я ее на танцы, через покупку этих сережек для нее. И, независимо от того, как я отреагирую, я уверен, что она ожидает увидеть их в своем шкафчике в понедельник утром.