Я ощетинилась. Жалкая крошка?
Я сомневаюсь, что он все еще называл бы меня так, если бы знал, на что я пошла, чтобы достичь того, что у меня есть сегодня.
Раздражение вспыхивает в моей груди.
Одно дело, когда меня жалеет учитель или декан Робинс, потому что я дала им для этого повод, и совсем другое — когда меня жалеет кто-то из моих сверстников. Автор: Адриан.
— Если ты пытался предложить свою помощь как можно более унизительным образом, я думаю, тебе это удалось, — отвечаю я, источая сарказм. — И я думаю, что мне придется отказаться от этого предложения. У меня здесь есть все, что мне нужно.
Его улыбка не угасает.
— Ну, это было не такое уж большое предложение. Я просто рассказывал тебе, что должно произойти.
— Ну, я же говорю тебе, что со мной все в порядке… Эй! Что ты делаешь? — Он уже протискивается мимо меня в мою комнату в общежитии, где собирает материалы для моих исследований. — Это мои вещи. Ты не можешь просто взять их.
— Ну, ты можешь провести остаток утра, споря со мной о законах о владении оружием, — парирует он, — Или можешь потратить его на то, чтобы закончить свое эссе.
Мой рот сжимается.
Вот и все о границах.
Если честно, моя продуктивность почти удваивается в кабинете Адриана — половину задания я могу внести на молниеносный ноутбук, который он мне предоставил, а другую половину — сделать за не шатким и не скрипучим столом.
И не похоже, что мы на самом деле проводим время вместе.
После душа и смены одежды Адриан устроился в одном из глубоких кресел у камина в кабинете, закинув одну длинную ногу на другую и держа на коленях раскрытый медицинский учебник.
Кроме тихого щелканья клавиш компьютера и пальцев Адриана, перелистывающих страницу за страницей, мы работаем в тишине. Клянусь, временами я чувствую тяжесть его взгляда, скользящего по мне, но он не говорит ни слова, как и я.
Я даже не осознаю, сколько времени прошло, пока естественный свет, просачивающийся через застекленное окно позади меня, не начинает тускнеть.
— Срань господня. — Я моргаю, глядя на экран. — Уже почти 6 вечера.
Адриан бросает взгляд на свой "Ролекс".
— О, полагаю, так и есть. Ты закончила?
— В значительной степени, — отвечаю я. — Мне просто нужно сослаться на свои источники, и все. — Я с трудом могу в это поверить. Подумать только, я сидела здесь часами без перерыва и поместила на страницу 10 000 слов. Я никогда так не писала — если только это не насыщение кофеином на всю ночь перед дедлайном.
— Вот. Я тебе вычитаю, — говорит он, уже поднимаясь с кресла и подходя ко мне.
Я не говорю ни слова, пока он кладет руки по обе стороны от меня и наклоняется, чтобы лучше видеть экран. Он так близко ко мне, что если бы я подняла голову всего на дюйм или два, то уперлась бы ему прямо в подбородок.
— У тебя только во введении три опечатки, — говорит он мне. — И твое последнее предложение на второй странице слабое. — Он наклоняется еще ближе, чтобы пролистать страницу, и я резко вдыхаю его свежий древесный одеколон.
Он вообще понимает, что делает со мной?
— И еще более слабый аргумент, я вижу, — добавляет он, но пока он разбирает мое эссе по кусочкам, все, о чем я могу думать, — это выступающие вены на его предплечьях.
— Что ж, — заключает он со вздохом. — Ты не очень хороший писатель, но если ты исправишь опечатки и усилишь свое тематическое изложение, то получишь проходной балл. — Он отступает от моего пространства, и впервые за несколько минут я могу перевести дух.
— Верно, — говорю я. — Спасибо за отзыв.
Адриан открывает рот, но резкая вибрация моего — нет, его — телефона разносится по комнате, и он достает устройство из кармана.
Судя по движению его челюсти, это не радость.
— Я сейчас вернусь, — говорит он мне и указывает острым пальцем на компьютер. — Исправь ошибки, о которых я упоминал, и я посмотрю еще раз, когда вернусь. — Он выходит из кабинета, закрывая за собой дверь.
Я не слишком задумываюсь о звонке, тем более что не могу расслышать ни звука через толстую деревянную дверь комнаты, и вместо этого сосредотачиваюсь на своей работе.
Когда я заканчиваю реализовывать его обратную связь десять минут спустя, его все еще нет, поэтому я откидываюсь на спинку рабочего кресла и пытаюсь справиться с назревающей головной болью от напряжения.
Мой взгляд скользит по комнате, от одного предмета роскошной мебели к другому, и останавливается прямо на книжном шкафу. Тот самый книжный шкаф, где я нашла дневник Микки и узнала правду об Адриане.