Ее невооруженные уши только подтверждают эту теорию.
Она начинает работать над своей комбинацией, ее взгляд ловит взгляд Адриана.
Я съеживаюсь.
— Не уверена, что хочу на это смотреть.
Ну, может быть, совсем чуть-чуть.
Шкафчик Софи открывается, и по меньшей мере дюжина роз рассыпается по полу, но она не обращает на них внимания, вместо этого роется в содержимом своего шкафчика.
С каждой секундой ее лицо становится все более напряженным, все более расстроенным — и когда становится очевидно, что в беспорядке нет пары бриллиантовых сережек стоимостью в тысячу долларов, она обращает свое внимание на розы на полу.
Отсюда я не могу разобрать ни одного названия, прикрепленного к длинным стеблям, но ясно, что того, которое она ищет, среди них нет.
На мгновение она выглядит опустошенной, в уголках ее рта появляются морщинки от неприятия.
О, это так больно.
Но затем она выпрямляется, натягивает натянутую улыбку и выхватывает одну розу из остальных.
— Тристан Белл, — мурлычет она и одаривает игрока в лакросс скромной улыбкой. — Я надеялась, что ты спросишь. Я бы хотела пойти с тобой.
Ава и Пенелопа, которые, вероятно, провели большую часть осенних каникул, слушая о дорогих серьгах, которые она найдет от Адриана этим утром, обмениваются смущенными взглядами.
Однако Тристан Белл, похоже, понятия не имеет, что он является утешительным призом — по крайней мере, несколько его товарищей по команде хлопают его по спине, а Софи подходит, чтобы поблагодарить его лично, с розой в руке.
Она не удостаивает Адриана даже взглядом.
— Ну, я думаю, тебе удалось вывести ее из себя.
— Хорошо, — говорит он, — Сердитая Софи гораздо терпимее, чем счастливая. Эта версия оставит меня в покое.
Я не могу спорить с такой логикой.
И теперь, когда драматизм закончился, я набираю комбинацию на своем собственном шкафчике. Металл со скрипом открывается, когда я подхожу, чтобы взять учебник, но это не то, что сжимают мои пальцы.
Я моргаю.
Что за черт?
Там есть роза.
В моем шкафчике.
Лежит на моем учебнике биологии.
Я вытаскиваю цветок, осторожно, чтобы не повредить лепестки. Я почти ожидаю, что это какая-то шутка, жестокий розыгрыш, организованный Софи, но резко останавливаюсь, когда вижу имя отправителя, нацарапанное на белой наклейке.
— Что это? — Спрашивает Адриан, но я игнорирую его, оборачиваясь, чтобы поискать в толпе…
О.
Он уже смотрит на меня.
На другом конце зала, смеющийся со всеми своими друзьями по лакроссу, кобальтово-голубые глаза прикованы к моим.
И не похоже, что он шутит.
Фрэдди Рук одаривает меня захватывающей дух широкой улыбкой, от которой на моих щеках расцветает румянец. Краем глаза я замечаю, что Адриан следит за моим взглядом, но Фрэдди — единственное, что привлекает мое внимание прямо сейчас. Он указывает на розу и одними губами произносит: Подумай об этом.
Я киваю, все еще ошеломленная, когда он подмигивает и поворачивается обратно к своим друзьям.
Ну, это…
Я смотрю на розу — мою розу — широко раскрытыми глазами.
… Интересное развитие событий.
Помимо нескольких мимолетных благодарностей в зале, я практически не общалась с Фрэдди с момента нашей сделки, и каким бы великолепным он ни был, я понятия не имела, что он так заинтересован.
В самом деле, подумай об этом.
— Ты можешь поверить… — Я иду посовещаться с Адрианом по поводу розы, только чтобы обнаружить, что он уже начал удаляться, толпа расступается по углам зала, освобождая для него место.
Я хмурюсь.
Вот и все для дружеской беседы.
— Знаешь, что нам следует сделать в субботу вечером?
Я не ожидала увидеть Адриана до занятий по подготовке к колледжу, которые мы проводим на четвертом уроке, и все же, вот, он подходит ко мне по дороге на английский. Он ничего не говорит о своем грубом уходе сегодня утром.
— Я думала, у тебя вторым уроком стоит математика, — говорю я. — Разве ты не должен быть в Браун-холле? — Прямо сейчас в нашу сторону брошен не один взгляд.
— Ты имеешь в виду статистику. В прошлом году я изучал математику, — отвечает он, что по-прежнему не дает ответа на мой вопрос. — В субботу вечером художественная выставка. В Хартфорде. В одном из музеев можно взять напрокат несколько произведений Дали.
Мои брови взлетают до линии роста волос.
— Дали? Сальвадор Дали?