Я киваю.
— Думаю, это окупилось.
Его глаза встречаются с моими, мягкая улыбка все еще играет на его губах.
— Думаю, да.
Сегодня вечером воздух стал более светлым. Адриан другой. Менее пугающий. Меньше похож на опасного социопата, которого я узнала. Больше похож на нормального подростка.
Нормальный.
В последнее время я не могу употреблять это слово.
Но вот я здесь — нормальная девочка, которая проводит обычный вечер на обычных школьных танцах с очень нормальным парнем. Может быть, вселенная бросает мне кость. Один нормальный опыт в средней школе, чтобы компенсировать всю жизнь, полную тусклых впечатлений.
К тому времени, как мы танцуем еще две песни, у меня немного кружится голова от всех этих вращений, а полбокала шампанского все еще разливается по моей крови, поэтому я отстраняюсь от Адриана достаточно надолго, чтобы найти ванную.
Я избегаю туалета в Гримальди-холле, зная, что он будет кишеть разодетыми девушками, пытающимися сделать групповое фото, или в последнюю минуту терпящими неудачу с прической и макияжем, предпочитая туалет за пределами бального зала.
К счастью, здесь пусто.
Я прислоняюсь к одной из мраморных раковин, закрываю глаза и наслаждаюсь тишиной и покоем. Мою спину покалывает от призрачных прикосновений Адриана, как будто он все еще здесь, все еще нежно ведет меня от одной танцевальной позиции к другой.
Скрипит дверь, и я приоткрываю один глаз, мой желудок сжимается, когда я краем глаза замечаю знакомое платье с коротким вырезом.
Отлично.
Ее каблуки стучат по мрамору, когда она входит, останавливаясь недалеко от раковины, над которой я склоняюсь.
— Извини, тебе нужно воспользоваться раковиной? — Спрашиваю я полусаркастически, вспоминая последний раз, когда она загнала меня в угол в ванной и потребовала, чтобы я перестала «просить Адриана о благотворительности».
Я поворачиваюсь к ней, готовая к чему угодно — но выражение ее лица приковывает меня к месту.
Это сомнение, поражение и опустошение одновременно — поразительная грубая версия Софи, которую я никогда не видела, — и когда она говорит, в ее голосе нет того фирменного чувства превосходства.
— Мне нужно знать, — вот и все, что она говорит.
Я прижимаюсь спиной к раковине, не зная, что делать с этой Софи. Вот и вся моя привычная полоса.
— Что?
Возможно, это флуоресцентное освещение играет со мной злую шутку, но, клянусь, у линии ее ресниц блестят слезы.
— Мне нужно знать, как ты это сделала.
Я просто моргаю, глядя на нее.
Ее губы, накрашенные в тон платью, изгибаются в усмешке.
— Не прикидывайся дурочкой. Мне нужно знать, как ты это сделала. — Ее голос дрожит.
Немного жалости шевельнулось в моей груди.
— В чем дело? — Она огрызается, когда я не отвечаю сразу. — Серьезно. Расскажи мне. Расскажи мне, как ты добилась, чтобы этот чертов Очаровательный Принц заискивал перед тобой.
Ты даже не знаешь, за кем гоняешься, я хочу сказать. Он не твой Прекрасный принц. Он ни для кого не Прекрасный Принц.
— Софи…
— Четыре года моей жизни. Я делала все. Никакой косметики. Тонны косметики. Каштановые волосы. Светлые волосы, которые… — Она дергает себя за прядь своих рыжих волос и усмехается. — Кстати, на мне это смотрелось ужасно . Я прикидывалась прилипалой. Я играла в недотрогу. Я пыталась заставить его ревновать. Я делала все, а он даже не взглянул на меня дважды. Он ни на кого никогда не смотрел дважды. Честно говоря, я начала думать, что он просто асексуал или что-то в этом роде. — Софи указывает акриловым ногтем в мою сторону. — Но потом появляешься ты, и он набрасывается на тебя. Итак, прежде чем закончится этот год, прежде чем я начну жить дальше и выйду замуж за кого-то, стоящего моего времени и энергии, я хочу знать. Скажи мне, что у тебя есть такого, чего нет у меня.
Ее взгляд яростный и непреклонный, и хотя я не думаю, что я чем-то обязана Софи Адамс, эта волна жалости раздражающе настойчива.
Она никогда бы не поверила ничему, близкому к правде, но…
— Ты действительно хочешь знать?
Она выжидающе смотрит на меня.
Я вздыхаю.
— Я нравлюсь ему, потому что я — единственное, чем ты не являешься.
Ее взгляд становится острее.