— Зачем? Почему ты ничего мне не рассказала?
— А зачем? — тихо спросила Элли, из глаз которой потекли кровавые слёзы. — Чтобы убедиться, что ты меня отпустишь?
Он стоял на коленях и держал на руках окровавленное тело, некогда наполненное жизнью, энергичность и красотой. А теперь одежда была местами изорвана и пропитана кровью; на открытых участках зияли рубцы и страшные раны. Зверски избитая и уничтоженная — ей оставалось жить недолго.
— Т-ты… дура! — шёпотом прорычал Хог, и по щекам скатились горячие слёзы. — Что ты пыталась доказать мне? Что я бесчувственная тварь, да?
Она молча поджала губы, пачкая некогда прекрасные щёки в крови. Жизнь распорядилась так, что им не суждено было быть вместе. Они находились на одинокой горе, а внизу располагалось очень много пламени. Сотни жестоко убитых людей пострадали. Удивительно, как у неё получалось после такого дышать. Но всё уже решено.
Эрийка умрёт!
— Отец однажды сказал мне, что парень и девушка должны сделать десять шагов навстречу друг другу, чтобы доказать свою любовь, — хрипло прошептала Элли и тихонько засмеялась, вот только смех этот был наполнен не радостью, а болью. — А я не верила и… упёрто шла вперёд, надеясь, что встречу на своём пути. Я сделала десять шагов, затем одиннадцатый… потом двенадцатый… и… не дошла до тебя. М-меня никто не встретил… кха… — из уголков некогда прекрасных розовых губ показались густые капли крови, стекающие вниз, до подбородка. — Отец… отец был… п-прав. Любви не существует. Её придумали для того, чтобы… чтобы заполонить пустоту в душе.
Хог молчал и слушал горькие слова, которые резали изнутри не хуже ножа. Он виноват! Он не спас её! Это из-за него она оказалась здесь. Из-за него была жестоко изнасилована, а затем зверски избита. Это его руки сломали ей жизнь. Её кровь навсегда останется на его руках и никогда не смоется ни-под водой, ни-под жидким азотом.
Его равнодушие убило её!
— Я… всегда мечтала о том, что… что ты меня однажды… п-поцелуешь… — с окровавленными слезами прохрипела Элли, пытаясь изогнуть губы в милой улыбке. — Наверное, это был бы самый лучший день в моей… жизни. Прости за то, что мне хотелось так много.
— Ты всегда… всегда извиняешься передо мной, хотя ничего плохого мне не сделала. Это я… я… ЭТО Я, СЛЫШИШЬ? ЭТО Я ВИНОВАТ! — разрыдался Хог, уткнувшись лицом ей в грудь. — ЭТО Я ДОЛЖЕН БЫТЬ НА ТВОЁМ МЕСТЕ! ЭТО МЕНЯ НАДО УБИТЬ, ПОТОМУ ЧТО Я ТВАРЬ! Я НЕ ИМЕЮ ПРАВА ПОСЛЕ ТАКОГО ЖИТЬ!
Эри-венерийская принцесса постаралась улыбнуться, после чего медленно приподняла ослабевшую, окровавленную руку и спустила ему слабую пощёчину.
— В… в-вечно ты говоришь глупости всякие. Ты ни в чём передо мной не провинился. И прости меня за то, что я слишком сильно влюбилась в тебя.
Синеволосая эрийка умирала у него на руках, а первый лимитериец ничем не мог ей помочь. Жизнь покидала некогда прекрасное тело, которое через несколько секунд станет бездушной плотью. Лимит больше никогда не услышит её чудесного смеха, мелодичного и звонкого, как колокольчики. Никогда не увидит нежных и до боли родных глаз, которые всегда будут смотреть на него с любовью.
Хэйтер прикоснулся губами к её ослабевшим губам и подарил последний в их жизни поцелуй, полный горечи, боли и страданий. Ведь она мечтала об этом моменте очень много времени. Вот только жаль, такой подарок девушка получила лишь тогда, когда жизнь начала покидать её прямо на его руках.
— Мне не жаль солнечных дней, которых я не увижу. Мне не жаль приятного ветерка, которого я никогда не почувствую. Мне жаль, что я больше никогда не смогу посмотреть в твои глаза, — искренне улыбнулась Элли, после чего её глаза полностью заплыли кровью. — Мне… мне искренне жаль, я больше никогда не вижу тебя, и не смогу наблюдать за тем, как… как ты становишься… счастливым…
И она умерла. Прямо на его руках. На горе, которую повсюду окружало кровавое пламя. Под багровыми небесами, сверкающими красными молниями. Умерла, но в руках того, кого безмерно любила при жизни. Элли его ни в чём не винила, ведь нельзя обвинять человека, который благородно и честно не может принять не взаимные чувства. Хог был искренен с ней, и за это она его обожала, выделяя на фоне других ярким, слепящим глаза, прожектором.
Но этого больше никогда не будет.
Потому что её больше никогда не будет.
— Прости меня… — прошептал Хог, прижимая мёртвое тело к своей груди. — Прости меня… прости меня…
В этот момент всё, чего желал Лимит — это навсегда потерять память, чтобы никогда не вспоминать этого ужаса. Своими руками он погубил и своих друзей, и свою возлюбленную, так и не ответив ей взаимностью. Чувство вины никогда не оставит его в покое. Хог мог сколько угодно оправдывать себя перед самим собой, но от этого ему не становилось лучше. Команда «Серп» была для него семьёй, и её же первый лимитериец отправил под нож. Он всех убил!
Приоткрывая глаза, Хог увидел преобразовывающиеся ноги, а когда поднял взгляд, то столкнулся с хищной, победной улыбкой того, кого ненавидел всей душой.
— Сайонара, урод! — возрадовался Триггер, накладывая на королевскую печать Лимита фиолетовый цвет.
Страйдер прорычал и принялся со скоростью света махать здоровыми кулаками, что, кстати, было бесполезно. Супер Хог попросту появлялся в разных местах, уходя из-под ударов. Затем вытянул руки и создал мощный энергетический купол, который впоследствии взорвался и не слабо припечатал Страйдера. Потом размахнулся и выстрелил тремся разноцветными стрелами, которые врезались при столкновении с монстром. Когда Страйдер начал лучевой обстрел, Супер Хог полетел вперёд и нанёс ему удар-троечку. Несмотря на разницу в габаритах, монстр ещё как прочувствовал эту атаку, а когда Лимит произвёл мега-сокрушительный апперкот — и вовсе улетел в другую сторону Зазеркалья.
Обдав себя разноцветным огнём, Супер Хог полетел вперёд и, маневрируя все преграды, влетел в пятый глаз Страйдера, уничтожая его…
— Ли… ец… то… Ты… Лимит… Лимитериец, ты вообще здесь?
Зрение начало медленно восстанавливаться, поэтому Хог не сразу понял, что перед его глазами мелькает рука Элли. Девушка уже вторую минуту пыталась вернуть хэйтера в реальность, используя щелчки и хлопки по плечу. Эрийка выглядела напряжённой и слегка встревоженной, ибо несмотря даже на вражду, поведение Лимита её немного насторожило. Они поговорили совсем немного, а потом Хог замолчал. Поначалу Элли подумала, что тот вновь решил отшутиться от реальности, но когда перевела на него взгляд, то даже вздрогнула. Хог был бледным с лица и сидел без движения, а фиолетовые глаза потускнели и смотрели в одну точку.
Но видения оставили Лимита в покое, после чего парень сощурился и стал протирать глаза. Новость о лимитерийских традициях сильно отразилась на его невозмутимом спокойствии, из-за чего хэйтер выглядел неважно. Волонтёр прожил всё своё детство на улицах, питаясь ворованным, и не знал ни проблем, ни хлопот. Одиночка, которому суждено было в будущем возродить Лимитерию и продолжить то, что создал Евпатий…
Но кто такой Хог? Несмотря на королевскую историю, в душе он не чувствовал себя принцем, а уж тем более будущим королём. Слишком долго Лимит прожил одиночкой, скитаясь по улицам, чтобы окончательно отвыкнуть от того, что ему предначертано изначально. Всё было слишком запутано, из-за чего голова Хога в буквально смысле раскалывалась на части.
— Скажи мне, Хог, но только честно, — напряжённо выдохнув, Элли снова посмотрела на него. — Ты… действительно ничего не помнишь?
— Ни на грамм, — тихо ответил Хог, после чего помотал головой, пытаясь привести свои мысли в порядок. — Месяца два назад увидел видение, в котором я впервые столкнулся с девятилетним собой и своей ма… м-мамой.
На последних словах его голос дрогнул, из-за чего парень замолчал. Реакция хэйтера уже дала понять эрийке, что он не врёт: слово «Мама» далось ему нелегко, когда как другие произносили его спокойно и без дрожи. И Элли была такой же, как и Хог: несмотря на множество отличий, именно это слово они не могли произнести спокойно и легко. Потому что эрийка не виделась с Марией четырнадцать лет, а лимитериец совершенно не помнил Елену.