А снаружи по-прежнему шел дождь. Было слышно, как он барабанит по крыше, постукивает в окна, хлещет в водосточных трубах. Глухой, отдаленный, убаюкивающий шум дождя заглушал негромкие звуки, издаваемые Грофилдом, пока он медленно проносил свой груз по лестнице на первый этаж, по дому и на улицу через кухонную дверь.
На воздухе казалось темнее, чем в доме, может быть, потому, что проливной дождь искажал все, на что ни взглянешь. Грофилд поправил на плече завернутую в одеяло поклажу и начал удаляться от дома, пробираясь через грязь.
На полпути к машине тело в одеяле ожило и начало извиваться так яростно, что Грофилд едва не потерял равновесие и не упал в грязь. Однако ему удалось устоять, и, обретя устойчивость на расставленных ногах, он вытащил из своей сумки «терьер», держа его за дуло, и ударил по одеялу в том месте, где, по его расчетам, находилась голова. Когда он ударил по ней в третий раз, извивания прекратились. Грофилд убрал «терьер» и побрел к машине.
Глава 4
Грофилд развязал удлинитель, схватился за край одеяла, встал, потянул одеяло кверху, и человек выкатился оттуда, словно школьная пародия на Клеопатру, доставленную к Цезарю. Одеяло было совсем мокрое, и человек тоже; дрожащий, он лежал на полу, на его теле и нижнем белье не осталось сухого места. На левой щеке у него красовался свежий синяк, вероятно, в том месте, куда Грофилд стукнул его дулом револьвера. Галстук, прежде служивший кляпом, теперь свободно болтался у него на шее.
Он всматривался в Грофилда, стараясь придать своему лицу суровое и бесстрашное выражение, но голос выдавал его, прозвучав слабо и испуганно, когда он спросил:
— Что, черт возьми, происходит?.. Кто ты такой?.. Где мы?
— Это мой номер в отеле, — спокойно сказал Грофилд. — А ты, временно, мой пленник.
— Я не знаю, что у тебя на уме, парень.
— Не трать слова понапрасну, — посоветовал Грофилд. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Извини, я отойду на минутку.
Он отнес насквозь промокшее одеяло в ванную и повесил на карнизе для душевой занавески.
Когда он вернулся, парень, выгибаясь, полз по полу в направлении двери. Грофилд спросил:
— Ты и в самом деле хочешь выбраться отсюда? Тогда давай я тебе помогу.
Он прошел мимо него и открыл дверь. Несмотря на крышу, нависавшую над боковой дорожкой, образуя некоторое подобие веранды, дождь вихрем ворвался внутрь вместе с порывами ветра. При свете, горевшем в комнате, поблескивали задние фары и бампер припаркованного перед домом «шевроле» Грофилда, но за ним не было ничего, кроме кружащейся в водовороте мокрой черноты.
Парень на полу перестал двигаться и свернулся калачиком, спасаясь от ветра. Грофилд посмотрел на него, притворил дверь и сказал:
— На самом деле ты и не хочешь туда идти.
— Ты доведешь меня до воспаления легких. — У парня стучали зубы, и голос не слишком ему повиновался.
— Нет, если мне не придется этого сделать, — сказал Грофилд. — Кстати, как тебя зовут? Нужно же мне как-то тебя называть.
— Пошел ты к черту.
Грофилд открыл дверь. Стараясь перекричать шум грозы, он весело проговорил:
— Я одет теплее, чем ты. И выдержу гораздо более сильный холод и сырость.
— Господи Иисусе!
— Тебя зовут не так. Назови мне свое имя, и я закрою дверь.
— Мортон!
— Имя, а не фамилию.
— Перри!
Грофилд закрыл дверь:
— Очень хорошо, Перри. — Он подошел к стулу, на который бросил наволочку. Теперь, приподняв ее, он вытряхнул на стул одежду — оба ботинка соскочили на пол — и, порывшись в карманах брюк, нашел бумажник. Раскрыл его, вытащил водительские права и прочитал вслух: — Перри Мор-тон. — Он повернулся и, улыбаясь, сказал: — Очень хорошо. Самое лучшее для тебя — говорить правду.
Мортон с ожесточением посмотрел на бумажник:
— Если дело только в этом, зачем было устраивать всю эту ерунду с дверью?
— Чтобы втолковать тебе, Перри, что самое разумное для тебя — отвечать на мои вопросы и все время говорить только правду. Ты знаешь, что случилось бы, если бы я заглянул сюда, и оказалось бы, что тебя зовут не Перри Мортон?
— Ты бы открыл дверь, — пробурчал Мортон.
— Мало того. Я бы выпихнул тебя наружу и оставил бы там на пару минут.
— Черта с два! Ты не дашь мне уйти, пока не добьешься от меня того, что тебе нужно.
— Я и не говорил, что дам тебе уйти. Перри, ты знаешь, сколько движущихся машин я повстречал по дороге сюда от дома, из которого я тебя вытащил? Ни одной. Там нет ни одной машины, ни одного прохожего. Я не видел ни одного освещенного окна, разве только парочку таких, где явно горели ночные лампы. Сейчас почти три тридцать ночи, Перри. Люди в таких местах, как этот городишко, ложатся спать в десять часов, а сейчас ночь со вторника на среду, ночь в разгар рабочей недели, да к тому же бушует гроза. Куда, по-твоему, ты бы пошел, Перри, если бы я вытолкнул тебя туда, связанного по рукам и ногам, да еще в исподнем? Кто, по-твоему, стал бы тебе помогать?
Мортон посмотрел на Грофилда с обидой, за которой, однако, таился намек на какой-то тайный смысл.
— Пожалуй, ты прав, — сказал он. Грофилд сказал:
— Я знаю, о чем ты думаешь, Перри. Ты думаешь, что будешь врать мне, пока я не вытолкну тебя туда, а потом рванешь в комнату с другими постояльцами, может быть в контору мотеля, и таким образом получишь помощь. Но ты знаешь, что это означает? Это означает, что человек, которого ты разбудишь, вызовет полицию, а что ты скажешь полицейским?
— Почему бы не рассказать им, как ты меня похитил?
— Откуда? Что ты тут делаешь? Перри, я сумею убедить полицию, что ты лжешь, что прежде я никогда в жизни тебя не видел. Поверь мне, я сумею это сделать. Я сумею добиться, чтобы они задались вопросом, кто ты такой, откуда и что вообще происходит. Я смогу устроить так, что они продержат нас обоих до самого завтрашнего дня. Ты ведь не хочешь, чтобы завтра днем тебе задавали вопросы местные полицейские, правда?
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Ну ладно, — сказал Грофилд. — А я-то надеялся, что ты быстрее разберешься, что к чему. — Он подошел к двери.
— Подожди секунду, подожди секунду! Я ни в чем тебе не соврал!
Грофилд остановился, взявшись за дверную ручку, и оглянулся назад:
— Что должно произойти завтра, Перри? Что ты и остальные должны сделать завтра?
— Они это не сделают. Когда они проснутся утром, а меня не окажется на месте, они сообразят: возникла какая-то загвоздка.
— Нет, они не поймут, Перри. Они просто решат, что ты струсил и сбежал посреди ночи. Они все голодные, Перри, они пойдут и сделают то, ради чего сюда приехали. Что это за дело, Перри?
— Ты и сам все знаешь, — угрюмо ответил Мортон. — Зачем ты меня спрашиваешь?
— Мне одиноко, — сказал Грофилд. — А к тому же я нетерпелив. — Он открыл дверь.
— Пивоварня! — заорал Мортон. Грофилд притворил дверь:
— Что там насчет пивоварни?
— Господи! Мы собираемся ее взять. В два часа дня.
— Ради чего? Ради пива?
— Ради зарплаты. Они получают зарплату наличными.
— Сколько вас, Перри?
— Ш-ш-шестеро.
— Ты замерз? Слушай, если будешь хорошо себя вести и быстро ответишь на все вопросы, я разрешу тебе принять горячую ванну, когда мы закончим.
— Я подхвачу воспаление легких, — сказал Мортон.
— Может быть, и нет, — беззаботно проговорил Грофилд. — Как зовут человека, который это организовал, Перри?