Каткарт был коренастым человеком, невысоким, сложенным наподобие широкого низкого буксира, как, кажется, и большинство хороших водителей, обеспечивающих отход. Он явно постарался одеться так, чтобы вписываться в антураж, но этот его коричневый костюм показался бы неуместным в таком месте, как Стрип, даже когда был новым. К тому же, из каких бы краев ни приехал Каткарт, разве мужчины хоть где-нибудь носят черные туфли и белые носки с коричневыми костюмами? Если только в Ньюарке, Нью-Джерси.
Майерс подстегивал события, словно хозяйка, принимающая гостей в саду:
— А это — Матт Ханто, наш подрывник.
Подрывники, как правило, напоминают телосложением динамитную шашку, длинную и тонкую, и Матт Ханто не являлся исключением. Он, наверное, мог бы выйти в финал общенационального конкурса двойников Гари Купера. Он всматривался в Грофилда, прищурившись так, словно их разделяли многие мили опаленной солнцем пустыни, и торжественно пожал ему руку.
— Только двое еще не пришли, — сказал Майерс. — Пока мы ждем, не желаете ли чем-нибудь угоститься? — Он, словно заведующий отделом сбыта, показал на стол с большим выбором бутылок, стаканами и двумя пластиковыми ведрами со льдом из отеля.
— Нет, благодарю, — сказал Грофилд. — Только не на работе. Тут дверь, ведущая в комнату борца, открылась, и вошел Дэн Лич. Грофилд посмотрел на него, радуясь, что видит знакомое лицо, и в то же время испытывая желание улучить момент и увести Дэна в сторонку, вкратце расспросив насчет всего этого. Ведь он сам как-никак находился здесь по приглашению Дэна, и по телефону тот не сказал ничего, кроме того, что это нормальная работенка. Конечно, никто никогда не станет много болтать по телефону относительно чего бы то ни было, и тем не менее.
Дэн был высок, как Матт Ханто, широк, как Джордж Каткарт, и напрочь лишен чувства юмора. Сейчас он вошел, оставив дверь в соседнюю комнату открытой, и сказал Майерсу:
— Ваш друг прилег вздремнуть. Майерс посмотрел недоуменно:
— Простите?
Дэн показал большим пальцем через плечо и отошел от приотворенной двери. В то время как Майерс в замешательстве поспешил туда и с порога заглянул в комнату, Дэн подошел к Грофилду и сказал:
— Ну как ты?
— Отлично. — Они не стали утруждать себя рукопожатием, так как были знакомы. Дэн сказал:
— И ты это стерпел?
— Что? Шмон? — Грофилд пожал плечами. — Я решил — черт с ним.
— А ты оказался покладистее меня, — вздохнул Дэн, а Майерс влетел обратно в комнату, громко проговорив:
— Вы его нокаутировали!
Дэн повернулся и посмотрел на него.
— Я пришел сюда, чтобы послушать план действий, — сказал он. — А вовсе не для того, чтобы меня обыскивали.
— Дэн, я должен себя как-то обезопасить. Я знаком с вами, но остальных-то людей вовсе не знаю.
— Если это ваш лучший помощник, которого вы способны найти, могли бы с таким же успехом сдаться. Что это — выпивка? — Его взгляд упал на стол с напитками.
Майерс стоял там, возле двери, наблюдая за Дэном и стараясь сообразить, что ему говорить и делать дальше. Грофилд, наблюдая за ним, был как никогда уверен, что лимоны сказали ему правду: ему вообще не следовало покидать аэропорт. Четырнадцать пятицентовых монеток — на них он вполне мог убить время до следующего авиарейса, сходив куда-нибудь.
Прежде чем Майерс нашелся с ответом, вошел шестой человек со словами:
— В соседней комнате у одного джентльмена идет кровь из носа. Я — Фрит, Боб Фрит. Джентльмен, кажется, жив.
Обстоятельства складывались не в пользу Майерса, но он обладал потрясающей способностью оправляться от ударов. И тут он ухватился за эту реплику со стороны и стал танцевать от нее:
— Это — другая проблема, Боб! И нам тут не о чем беспокоиться. Проходите, я — Эндрю Майерс. — Взявшись одной рукой за руку Фрита, он другой резко захлопнул дверь в соседнюю комнату. — Ну вот, теперь все в сборе, — сказал Майерс, увлекая Фрита в глубину комнаты, подальше от двери и от умозаключений по поводу того, кто за ней лежал. — Итак, теперь нам осталось только представиться друг другу, и можно начинать.
Представить осталось совсем немногих. Пока Майерс занимался этим, Дэн пересек комнату в обратном направлении, снова встав возле Грофилда, на этот раз со стаканом в руке. Дэн производил впечатление беспечного и покладистого, на самом же деле был жестким и непоколебимым. Его стопроцентную уверенность в себе принимали за мягкость, и это часто приводило к тому, что люди его недооценивали.
Теперь, пока Майерс знакомил людей в противоположном конце комнаты, Грофилд спросил:
— Что все это значит, Дэн?
Дэн пожал плечами:
— Всякое может быть. Мы поговорим об этом позднее.
Майерс явно смущался, а то, что Грофилд и Дэн тихо разговаривали, вызывало у него нервозность. Теперь он закончил знакомить присутствующих, прошел на середину комнаты и сказал:
— Прошу садиться или стоять, кто как желает, ну, кому что нравится. — Он вымученно улыбнулся. — Ну вот, пошла дымить коптилка.
Он, очевидно, надеялся, что это примут за шутку; но, когда никто не засмеялся, он часто заморгал и стал энергично-деловитым.
— У меня тут имеется наглядный материал, — сказал он и быстро вытащил из-под кровати чемодан.
Грофилд посмотрел на Дэна, но Дэн стоял не оборачиваясь, наблюдая за Майерсом с ничего не выражающим лицом. Поэтому и Грофилд решил, единственное, что ему оставалось, — это переждать, так что он тоже устремил взгляд на Майерса, и стал наблюдать, как тот кладет чемодан на кровать, отпирает его, снова засовывает ключ с кольцом в карман брюк и открывает чемодан, сопровождая эту процедуру словами:
— Так вот, возможно, вы, ребята, в это не поверите, но речь у нас с вами пойдет о деле, связанном с зарплатой. — Он отвернулся от чемодана, чтобы одарить всех своей лучезарной улыбкой. — Я знаю, о чем вы думаете.
Грофилд хотел было кое-что сказать, но сдержался. Майерс же продолжал:
— Вы полагаете, что никаких дел, связанных с зарплатой, больше не существует? Думаете, что в наши дни в этой стране не бывает так, чтобы зарплату, представляющую более-менее крупную сумму, выдавали бы не чеками? Это не так. По крайней мере, в одном случае, и я знаю, где это и как до нее добраться.
Чемодан, который открыл Майерс, был жестким, и крышка его стояла теперь строго вертикально. Майерс залез в чемодан, достал лист картона, по длине и ширине почти не уступавший чемодану, и подпер им крышку. Это была увеличенная цветная фотография фабричного здания в солнечный день. Строение было старое, кирпичное, с довольно грязным снегом вокруг.
— Вот оно, — сказал Майерс. — Пивоварня Нортуэй, Монеквос, Нью-Йорк. Совсем рядом с канадской границей. Раньше они выдавали зарплату чеками, но профсоюз был решительно против этого. У них там работает немало канадцев, много народу из глухих мест и так далее, и они хотят получать свои деньги наличными. Там платят каждую неделю, и общая сумма выдаваемой заработной платы составляет в среднем около ста тысяч.
Грофилд машинально произвел в уме подсчеты — их шесть человек. По двадцать тысяч каждому. Не так уж много, но для него достаточно, чтобы продержаться до следующего сезона, если он будет бережливо их расходовать. У него появилась надежда, что лимоны в конечном счете окажутся не правы.
Майерс протянул руку за следующим листом картона, как выяснилось теперь — с картой.
— Как видите, Монеквос находится менее чем в пяти милях от границы. Это дает нам превосходный путь к отступлению. У нас выбор из вот этих трех автострад — здесь, здесь и здесь, все они ведут на север. Есть второстепенные дороги, которые проходят в стороне от пограничных таможенных пунктов. — Карту сменила следующая картонка, очередная фотография. — А вот это — главные ворота. Деньги привозят в пятницу утром, в десять или десять тридцать.
Далее Майерс рассказал, откуда поступают деньги, как их охраняют, как выплачивают, и чем больше он говорил, тем сложнее представлялось это дело. Деньги, которые поступали каждую неделю из Буффало через Уотертаун, усиленно охранялись на каждом участке пути, включая слежение с полицейского вертолета за бронированной машиной, которая везла их от Уотертауна до фабрики. Сама фабрика представляла собой, по крайней мере наполовину, крепость с высокой кирпичной стеной, ограждавшей территорию, с колючей проволокой сверху и двумя надежно охранявшимися входами. Пока Майерс рассказывал, Грофилд два или три раза взглядывал на Дэна, но с лица того не сходило выражение терпеливого внимания. Наконец Майерс перешел к самой операции.