– Раздайте команде шлюпок пистолеты и абордажные сабли, – сказал он, – просто чтоб показать, что это им не шутки. Возьмете по двадцать человек с каждого корабля.
– По двадцать человек! – Буш от восхищения раскрыл рот. Это уже значительное нарушение закона.
– По двадцать с каждого. И попомните мои слова, только белых. Никаких ласкаров. И чтоб все были опытные моряки, умели брать рифы и править. Разузнайте, кто там канониры, и заберите их. Джерард, вам пригодятся опытные артиллеристы?
– О да, клянусь Богом.
– Очень хорошо. Приступайте.
Хорнблауэр отвернулся. Он принял решение без посторонней помощи и не собирался обсуждать его теперь. «Сатерленд» двинулся к каравану. Сперва первый, затем второй барказ коснулись воды и устремились к скоплению кораблей.
«Сатерленд» отошел дальше под ветер и, положив грот-марсель на стеньгу, стал ждать.
В подзорную трубу Хорнблауэр различил блеск стали – это Джерард взял «Лорда Монингтона» на абордаж и взбежал на палубу с оружием в руках – чтоб заранее отбить охоту защищаться. Хорнблауэра лихорадило от волнения, которое он лишь большим усилием скрывал. Он резко сложил подзорную трубу и заходил по палубе.
– От «Лорда Монингтона» к нам отвалила шлюпка, сэр, – сказал Рейнер. Он был взволнован не меньше капитана и отнюдь не пытался этого скрыть.
– Очень хорошо, – сказал Хорнблауэр с деланым безразличием.
Он немного успокоился. Если бы Осборн отказал Джерарду наотрез, призвал матросов к оружию и постарался отразить нападение, дело могло бы обернуться плачевно. Если бы в потасовке, вызванной незаконным требованием Хорнблауэра, кто-то погиб, трибунал мог расценить это как убийство. Впрочем, Хорнблауэр рассчитывал, что десант застигнет Осборна врасплох, и тот не окажет реального сопротивления. Так и вышло: Осборн посылает протест. Пусть себе возмущается на здоровье, хорошо бы еще остальные Ост-Индийцы последовали примеру коммодора и ограничились протестами, пока с них будут забирать матросов.
Через входной порт поднялся Осборн собственный персоной. Лицо у него было багровое.
– Капитан Хорнблауэр, – начал он с порога. – Это возмутительно! Я решительно протестую, сэр. В эту самую минуту ваш лейтенант выстраивает мою команду, намереваясь провести принудительную вербовку.
– Он действует в соответствие с моим приказом, сэр, – отвечал Хорнблауэр.
– Когда он это сказал, я с трудом поверил своим ушам. Знаете ли вы, сэр, что ваши действия противоречат закону? Это вопиющее нарушение адмиралтейских регуляций. Это грубый произвол, сэр. Суда Достопочтенной Ост-Индской компании освобождены от принудительной вербовки, и я, как коммодор, буду до последнего издыхания протестовать против любого нарушения этого закона.
– Рад буду выслушать ваш протест, сэр, когда вы соблаговолите его изложить.
– Но… но… – Осборн захлебнулся. – Я его изложил. Я заявил свой протест, сэр.
– А, понятно, – сказал Хорнблауэр. – Я думал, это было предисловие к протесту.
– Ничего подобного. – Дородный Осборн только что не топал в исступлении ногами. – Я заявил протест и не остановлюсь на этом. Я дойду до самых высоких инстанций. Я с края света вернусь, лишь бы свидетельствовать против вас на трибунале. Я не успокоюсь… я не остановлюсь ни перед чем… я употреблю все мое влияние, чтоб это преступление не осталось безнаказанным. Я сотру вас в порошок… я вас уничтожу…
– Но, капитан Осборн, – начал Хорнблауэр, меняя тон как раз вовремя, чтобы Осборн, уже собравшийся театрально удалиться, помедлил. Уголком глаза Хорнблауэр видел, что его шлюпки направляются к двум последним жертвам; очевидно, с остальных они уже забрали, кого возможно. Как только Хорнблауэр намекнул, что может и передумать, Осборн сменил гнев на милость.
– Если вы вернете людей, сэр, я с радостью возьму свои слова обратно, – сказал он. – Заверяю вас, никто и не узнает о случившемся.
– Не позволите ли мне хотя бы поспрашивать в вашей команде добровольцев? – взмолился Хорнблауэр. – Может быть, кто-то пожелает перейти на королевскую службу?
– Ну… ладно, я соглашусь даже и на это. Быть может, в ком-то взыграет дух приключений.
Со стороны Осборна это был верх великодушия, впрочем, он справедливо полагал, что в эскадре не много найдется глупцов, желающих променять относительно покойную службу в Ост-Индской компании на суровую жизнь Королевского флота.
– Я так восхищен вашим беспримерным мастерством в стычке с каперами, сэр, что мне трудно вам в чем-либо отказать, – миролюбиво сказал Осборн. Шлюпки уже подошли к последнему из индийцев.
– Очень любезно с вашей стороны, сэр, – сказал Хорнблауэр с поклоном. – В таком случае, позвольте проводить вас в вашу гичку. Я отзову мои шлюпки. Волонтеров мои офицеры брали в первую очередь, значит, надо полагать, все желающие в шлюпках. Остальных я верну. Спасибо, капитан Осборн. Спасибо.
Подождав, пока капитан Осборн спустится в шлюпку, Хорнблауэр вернулся на шканцы. Рейнер, изумленный этим внезапным поворотом в настроении, смотрел на него во все глаза. Хорнблауэру это было приятно – скоро Рейнер удивится еще сильнее. Перегруженные барказы шли к «Сатерленду». Они разминулись с гичкой Осборна, медленно ползущей в наветренную сторону. В подзорную трубу Хорнблауэр видел, как Осборн из гички машет рукой: очевидно, он что-то кричал проходящей мимо шлюпке. Буш и Джерард, разумеется, не обратили на него внимания. Через две минуты шлюпки подошли к борту, и сто двадцать человек, нагруженные скромными пожитками, высыпали на палубу. Их сопровождали тридцать матросов с «Сатерленда». Команда, широко ухмыляясь, приветствовала пополнение. Насильно завербованный британский моряк всегда радуется, видя новых товарищей по несчастью: так бесхвостая лиса из басни мечтала, чтоб и остальные лишились хвостов.