Странно, но и в этот раз вторая сторона сущности Лекса послушала девчонку (хотя он чувствовал, каких усилий стоит Вовкренсу не взорваться от коверканья его имени). Помогать не стал, предоставив обсуждения им с Ведой, но и не мешал. Однако от критики не отказался (в отместку всячески провоцируя Веду).
Слова Вовкренса как будто не мешали Веде в поисках решения. Только лёгкая тень досады временами появлялась на её лице, которая быстро проходила, стоило Лексу задать интересующий его вопрос.
Она выдвигала идеи, жарко спорила, но и признавала свою неправоту, когда ей приводили неопровержимые доводы или давали убедиться в своих заблуждениях.
Эта девушка всё больше и больше привлекала Лекресантолекса. Он осознал, что ему нравится с ней общаться, устраивать дебаты, просто говорить, слушать. Раньше этого удостаивались только его новые изыскания.
Веда многим поделилась с ними за время, пока они спорили о расе, внешнем виде и особенностях носителя, разрабатывали метод воссоздания материи и просто делились опытом. Практических навыков в области биологии, физиологии и генной инженерии у девушки было маловато. Зато информация о некоторых особенностях в сфере эмпатии, мотивах и логики (особенно женской) поведения, тонкостей внутреннего восприятия и мышления пополняла их и без того огромный багаж знаний сведениями, о которых Канээрры не задумывались (даже, когда проникнув в миры, жили там, на «подселении») или считали не важными.
Сейчас ему казалось важным всё. Особенно то, что могла дать эта девушка. Она рассказывала о жизни людей, об увлечениях, о творчестве, эмоциях, чувствах. Непонятные моменты Веда поясняла, задавала сама вопросы и, что удивительно, получала ответы. Не стесняясь и не боясь вызвать недовольство, она вела себя, как равная им. И это Лексу тоже нравилось.
Его очень заинтересовала тема чувств. Ранее над этим как-то не задумывался, считая ничтожной и недостойной его внимания. Сейчас, после рассказов этой необычной девушки, он не стал бы так утверждать. Лекс никак не мог понять, зачем люди любят и из-за этого совершают иррациональные поступки. Почему одни любят светлых, а другие их ненавидят? И наоборот. Почему любовь бывает разная, и чем она отличается?
Он видел, как светились глаза Веды, когда она рассказывала о своём сыне, о родных. Как искрились там смешинки, когда эта девушка вспоминала курьёзные ситуации из своей жизни. Она смогла донести до него, что это важно. Ради этого люди и живут.
Необычным открытием для него стало то, что ему самому захотелось испытать эти чувства. Понять, как это - любить? Почувствовать, что тебя любят. Что значит растить и воспитать ребёнка? И именно этим он собирался заняться, когда их эксперимент с носителем завершится.
Через несколько часов, показавшихся для Лекса мгновением, так он был увлечён идеями и рассказами Веды, она послала всех к лешему и отправилась отдыхать.
И вот сейчас, смотря на спящее человеческое создание, он обдумывал мысль, не оставить ли её для себя здесь после того, как всё закончится?
Если их эксперимент провалится, будет даже легче. Ничего не надо объяснять и просить. Если же у них всё получится, и Канээрры наконец смогут путешествовать по мирам, предложить ей делать это вместе. Но не был уверен, что она согласится. Вот и пытался или придумать что-то, или отвязаться от назойливой идеи. Тем более Веда сразу четко сформулировала свои условия и желания.
Она стремилась домой, к сыну, к родным и близким, пряча боль от себя и окружающих. Он это чувствовал (странно, но прочесть эту девчонку ему было сложно, и тем интереснее). Хотелось понять, кто причина страданий девушки, и как её от этого избавить.
Не понятно, как и почему, но чувства этой девушки стали волновать и тревожить Лекса. И это, с одной стороны, пугало, с другой, заставляло обостриться все инстинкты, позволить исследователю внутри его сущности понять, изучить природу происходящего. Вычленить, проанализировать, систематизировать, объяснить самому себе и закрыть, как он считал, этот вопрос. Лекресантолекс даже не предполагал, к чему приведёт его интерес к чувствам и стремление объяснить необъяснимое и объять необъятное.
Сейчас он смотрел, как с улыбкой на устах просыпается девушка. Как потягивается, открывает карие глаза, в которых уже горит хорошо знакомый ему огонёк исследовательского нетерпения, огонёк жизни для Канээрров. Как поднявшись, Веда села и, продолжая улыбаться, заявила: