Черт! Объяснение никудышное!
— Что-то необычное? — переспросила она, улыбаясь. — Например, тебе просто действительно захочется провести эту ночь у меня?
— Пусть будет так, — ответил я, сдаваясь. Отрицать очевидное не было смысла, и пусть уж лучше она думает, что именно мое нежелание уходить, является основной причиной этой неразберихи с ночевкой.
— А твой друг все продумал. И Аманду пристроил и о тебе не забыл позаботиться.
— Разве что забыл о себе, — сказал я.
— Это у него уже вошло в привычку, — ответила Эйлин, вздыхая.
Мы вошли в темную комнату. Руки у обоих были заняты, поэтому я на ощупь подошел к дивану и поставил пакеты. Эйлин отсутствие света ничуть не мешало, она спокойно передвигалась по комнате, не замечая моего неподвижного состояния.
— Ой, извини! Забыла про свет, — сказала она, зажигая настольную лампу.
— А я все никак не могу привыкнуть в этой твоей способности, впрочем, как и к многим другим, — сказал я, присаживаясь на диван.
— Я и сама еще не привыкла. О том, с чем еще мне предстоит свыкнуться, я даже думать не хочу, — ответила она, стоя пере зеркалом. Я подошел к ней.
— Ты со всем справишься, — сказал я, обнимая её за талию. — Я уже говорил тебе, как ты сегодня прекрасна?
— Не считая нескольких сотен раз, нет, — ответила она, поворачиваясь ко мне лицом.
— Ты была самым красивым цветком этим вечером. Никакие шедевры Эмбра не могут изменить сей факт. Я наклонился и поцеловал её в губы. Сделать это как положено не удавалось из-за присутствия гостей, да и смущать Эйлин еще больше не хотелось. Она и так краснела каждый раз, когда я обнимал её в присутствии своих родителей. Но теперь мы были одни, и никто не мог нам помешать. Она ответила на мой поцелуй сразу же. Её губы казались такими нежными и сладкими, что оторваться от них в тот момент было для меня самым страшным наказанием. Мы оба чувствовали, как температура воздуха в комнате становиться выше, или нам только так показалось…В любом случае оставаться в одежде и этой ночью мы не собирались. Не прерывая поцелуя, я нашел молнию её платья на спине и медленно потянул в низ. Она так же медленно сняла с меня пиджак и начала расстегивать пуговицы на моей рубашке. В тусклом зеркальном отражении я видел как линии кружевного узора, золотом расходятся по её спине, делая и без того прекрасный силуэт её тела еще красивее. Моя рубашка оказалась на полу, и теперь к свету её линий добавился и свет моих собственных. Я отпустил блительки её платья, которое с тихим шуршанием упало к её ногам. У меня не было слов, чтобы описать все то восхищение и безграничную любовь, которую я испытывал в тот момент. Я поднял ей на руки и отнес к постели. Наши объятия были настолько крепкими, что ни грамма воздуха не оставалось межу нашими телами. Я продолжал её целовать, поглаживая изгибы её нежного тела. Я и не представлял, что в такой момент буду волноваться настолько сильно. Я боялся сделать что-то не так, боялся испортить этот и без того уже прекрасный вечер.
Мои опасения оказались напрасны, потому что вместо меня нашу идиллию нарушило кое-что другое…жуткий крик Эйлин. Она кричала от боли, держа ладони на том месте, где её кожи касался медальон Фрэдэрика. Боль прошла так же мгновенно, как и появилась. Мы оба испуганно сели.
— Что это было? — срывающимся голосом, спросила Эйлин.
— Ты что-то почувствовала?
Эйлин ответила не сразу, словно пыталась подобрать нужные слова.
— Какой-то сильный удар, точно молния, прямо здесь, — сказала она, снова дотрагиваясь до медальона на шее. Я взглянул на часы на её прикроватном столике — ровно полночь. Именно это мгновение означало конец её дня рождения, и начало новой жизни, совершенно не известной прежде. В этой жизни Эйлин уже обладала всеми силами своего отца… и своими собственными. Новый день означал начало новых испытаний. Эйлин сняла украшение и стала внимательно рассматривать его, поворачивая в руках.
— Могу поклясться, что удар шел именно от него, — сказала она задумчиво.
И не знал, как сказать о том, что прекрасно понимал, чем объясняется все происходящее.
— Он заряжен магической силой, — сказала Эйлин, снова говоря о медальоне. — Я почувствовала это, едва он коснулся моей кожи. Кем бы не был тот человек, который мне его прислал, он явно знал о свойствах медальона. Более того, теперь я начинаю верить в то, что это действительно был мой отец. Его энергия кажется такой родной, такой знакомой…
Я все жал, когда же она, наконец, поймет, откуда её бала знакома эта энергия, и мне не придется больше врать. Но Эйлин просто положила украшение на столик и откинулась на подушки, задумчиво глядя в никуда. Я сел рядом, прижимая её к себе.