Я поспешно одернул руку, а она упала на колени, не в силах удержаться на собственных ногах, и начала плакать, закрыв лицо руками. Стоя в полной растерянности, я не сразу понял, что все её чувства, впрочем, как и мои, исчезли. Я больше не замечал света, я не чувствовал тепла, я был в темноте…Сквозь пелену этого тумана, я слышал плач Эйлин. Она тихо что-то говорила сквозь слезы.
— Кристиан, — окликнула она. Только услышав своё имя, я пришел в себя и, подняв её обессиленное тело на руки, быстро направился обратно к корпусу.
Всю дорогу я видел, как слезы градом катятся по щекам Эйлин. Я хотел её успокоить, но не мог найти слова. Полной неожиданностью стал для меня поток её смешанных чувств. Я видел все, что с ней происходило, словно мы пересекли какую-то невидимую границу, за которой снова могли чувствовать друг друга. Я заметил, что Эйлин начала успокаиваться и постепенно приходить в себя. Она больше не плакала, она смотрела на меня полными растерянности глазами.
— Что это было? — одними губами спросила она.
— Не знаю, Эйлин, не знаю…Я осторожно опустил её на землю и, убедившись, что теперь она может стоять сама, крепко обнял.
Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким слабым, таким беспомощным. Я не мог объяснить ничего из того, что произошло на озере. Я не знал, как объяснить все это ей. Эйлин стояла, прижавшись ко мне всем телом, и дрожала. Она была напугана. Я мог это почувствовать. Она была растеряна, так же как я. А я…я не мог, я не знал, как её защитить…
— Я хочу присесть, — тихо сказала она.
— Конечно. Я подвел её к ближайшей скамье, и присел рядом. — Эйлин, можно задать тебе один вопрос? — осторожно спросил я.
— Что я видела на озере? — переспросила она.
— Ты что-то видела? — недоумевая, снова спросил я. — Вообще-то я хотел спросить, почему ты начала кричать…
— Потому что я видела её. Женщину. Она стояла рядом со мной и держала меня за руку. Потом ты прикоснулся ко мне, и меня пронзила дикая боль, а потом…потом я начала видеть собственный сон наяву. Как она зовет меня, как я ухожу в глубину, как ты исчезаешь…Я тебя зову, чувствуя полное бессилие, и ты берешь меня на руки, но я так слаба, что не могу и слова сказать, а она все зовет меня и зовет…Голос Эйлин сорвался и слезы снова покатились по её щекам.
— Не надо, не говори больше ничего, — сказал я и снова обнял. Не отстраняясь, Эйлин продолжила:
— У меня такое ощущение, что мы не должны были находиться там вместе. Словно это само по себе, уже было неправильно… и еще, я слышала другой голос…
— Другой? Ты имеешь в виду голос не той женщины? — слегка отстранившись, чтобы видеть лицо Эйлин, спросил я.
— Нет. Этот был мужской. И он повторял одно и то же "он твой хранитель, ты — его сила". Что это значит, Кристиан?
— Хотел бы я знать, — тихо сказал я. — Знаешь, что самое странное? Я не видел и не слышал ничего из того, что видела и слышала ты. Я вообще ничего не чувствовал. После того, как ты начала кричать, я был словно в тумане. И пока ты не позвала меня по имени, я даже не мог понять, где я.
— Конечно, она тебе не позволила.
— О чем ты говоришь, Эйлин?
— Она видела, как ты попытался взять меня за руку, другой своей рукой она дотронулась до твоего лица, и ты утратил все способности видеть, понимать и даже чувствовать.
Чем больше говорила Эйлин, тем больше я не понимал её слов. Нет, конечно, она все еще говорила по-английски, но это никак не помогало мне прийти хоть к каким-то логическим объяснениям.
— Ты хочешь сказать, что видела и чувствовала всё, что делала та женщина?
— Всё. И даже больше. Я чувствовала и ту пустоту, которая переполняла тебя.
Глава 12. Сияние золотых узоров
Этой ночью я не могла уснуть. Мне очень нужно было отдохнуть и набраться сил для завтрашнего занятия, но сон не шел. После того как Кристиан привел меня в комнату, мы еще долго говори о том, что произошло на озере. Аманды все еще не было, и нам никто не мешал. Мы несколько раз пересказывали друг другу все свои ощущения на берегу, но так и не смогли во всем этом разобраться. Пожелав мне спокойной ночи, Кристиан отправился к себе. По его лицу было видно, что оставлять меня одну ему не хотелось, но мне действительно нужно было побыть одной. И хотя мне стало только хуже после его ухода, я старалась об этом не думать.
Из всего, что произошло этим вечером, мне больше всего не давал покоя мужской голос. Его я прежде не слышала. Несмотря на это, голос казался родным и близким. Таким близким, что казалось, если протянуть руку я смогу до него дотянуться, словно кто-то шептал мне на ухо. И хотя голос, не переставая, повторял одну и туже фразу, мне нравилось, как он звучит — и тепло, и мягко, и успокаивающе. Он вселял уверенность — то, чего я не испытывала ни разу в последние сорок восемь часов. Схожие ощущения у меня возникали, когда рядом был Кристиан.