Эдиней рассматривал хрустальный цветок, вертя его в руках, а Лион что-то записывал на листке бумаги, периодически отвлекаясь и задавая вопросы.
- И ты сам… - начал отец.
- Да. Я сам видел, как этот деревянный гребень превратился в хрустальный.
- И она сама… - не унимался герцог.
- Да. Она…, - хотел ответить Эл, что Веда сама до этого додумалась, но ему помешали.
Постучавшись, в кабинет зашел Эндрейн.
- Вы долго ещё тут будете заседать? - начал он с порога, - Всё ещё днем решили. Что так долго обсуждать? - не доходя до кресла возле стола, он остановился и смотря на гребень в руках отца, спросил, - А это что такое?
- Подарок, - раздраженно ответил Эдиней.
- Подарок? - не подходя, переспросил его старший сын, - От кого и кому?
- Веда постаралась, - ухмыльнувшись ответил отец, - Принцессе на долгую память, - сарказм так и сочился в каждом слове.
- А что он тогда тут делает?
- Да она его Элу вручила, а забрать забыла, - герцог протянул гребень сыну и продолжил, - Думаю Эндрейн прав. Надо закругляться.
- Да. Давно пора, - согласился король, - Давайте завтра договорим, - вставая предложил он. Эл поднялся и попрощавшись направился к выходу.
- Эллариан, - окликнул его Лион, - Дай гребень мне. Я отнесу.
Спорить Эл не стал, отдав хрустальный цветок и вышел из комнаты.
- Брат, - услышал он отойдя немного по коридору от кабинета. Оглянувшись он увидел Эндрейна. Остановившись и дождавшись его, Эл услышал, - Какие планы на вечер? Не хочешь составить мне и бутылочке Отарского красного компанию?
- С чего такая щедрость? - зная, что брат редко когда просто так угощает вином из своей персональной коллекции, удивился он.
- Скучно. Устал сегодня. Вот решил расслабиться. А никуда не хочу идти. От твоей компании не откажусь.
Подумав, что и ему не мешало бы слегка расслабиться, с одного — двух бокалов вряд ли будет вред, а возможно получится узнать кое-что, Эл согласился.
***
Было хорошо. Спокойно. Тихая радость и нежность в сердце. Рука обнимала теплое податливое тело, а родной запах легко будоражил, маня, обещая. Эл улыбнулся, понимая, что спит. Он так любил когда ему снился этот сон. В нем он позволял себе все, что не мог позволить наяву.
Эл не открывая глаз опустил голову и губы коснулись теплой, мягкой кожи. Сделав вдох, вдыхая любимый запах, он слегка поцеловал шею, отводя волосы. Потом поцелуями провел дорожку к оголенному плечу. От него отодвинулись, переворачиваясь с бока, ложась на живот. Он улыбнулся. И наклонившись, подарил ещё один поцелуй в шейку, а рукой легко касаясь стал проводить вдоль позвоночника, радуясь отклику, тихому вздоху рядом. Губами он повторил путь руки, доходя до поясницы и возвращаясь опять к шее. Руки блуждали по телу любимой, заставляя её повернуться. И как только она сделала то, чего он добивался, его губы нашли её, даря нежный поцелуй. Неторопливый и медленный сперва, он с каждым мгновением менялся, становясь требовательным, жадным. Эл переместился, укрывая собой любимую, которая только во сне отвечала на его поцелуи как он хотел. Страстно. Открыто. Наслаждаясь каждым мигом. Даря ему такое же удовольствие, какое Эл хотел доставить ей. Он потянул завязки ночнушки, позволяя себе помимо поцелуев насладиться ещё и прикосновениям к обнаженной коже любимой. Рука легла на оголившейся холмик груди, слегка сжав его. Ему так захотелось попробовать его на вкус, подарить поцелуи, расцеловав её всю, что не прекращая целовать, Эл стал спускаться вниз, с трепетом чувствуя, что она откликается на каждый его поцелуй, на каждое его прикосновение. И такая нежность вперемешку с возбуждением охватила его. «Любимая», нежно шептал он, продолжая дарить и получать то, о чем мечтал все эти дни.
- Эл, - тихий полу стон, полу выход и он замер, приоткрывая глаза.
Перед ним лежала Веда. Глаза закрыты. На слегка приоткрытых губах играла улыбка. Нежный румянец на щеках, то ли ото сна, то ли от обоюдного удовольствия. Её руки нежно обнимали его, слегка прижимая к себе и гладя по голове, лаская. И это не было сном.
Он с четкой ясностью осознал, что находится в комнате Веды. Как он оказался здесь он не помнил. Только смотрел на пробуждающуюся любимую и понимал, что если сейчас его застанут тут, ему будет сложно объяснить своё присутствие в её комнате. Но он ничего не мог с собой поделать. Он просто смотрел на неё. На её лицо. На её улыбку. На её приоткрывающиеся глаза, в которых ярким огоньком светилась нежность, радость и ещё что-то, что он не успел понять. Или побоялся. Вот Веда проснулась окончательно и не мигая смотрела на него. А из глаз исчезала и нега, и нежность, и радость. Их место занимало осознание происходящего. Смятение. Стыд. Вина. Она опустила взгляд, осмотрев поле деятельности его губ и рук. И попыталась прикрыть обнаженную грудь.