Когда Феликс сказал это, в момент произнесения имени мастера Ю он ощутил легкое тепло в центре груди, и заметил, как нападающие бессознательно отшатнулись, словно это имя обладало силой, о которой он еще не знал.
Повисла тишина. Феликс видел, как нити будущего дрожат и перестраиваются, как неуверенность проникает в сердца его мучителей, заставляя их переглядываться. Они не знали, блефует он или действительно связан с загадочным Мастером Ю. А неуверенность — лучшая почва для страха.
“Проверь это,” — наконец приказал главарь одному из подручных. “Если он лжёт…”
Окончание фразы потонуло в темноте, накрывшей сознание Феликса. Последнее, что он увидел перед тем, как провалиться в беспамятство — золотую нить вероятности, уходящую куда-то вдаль, в неизвестное будущее, которое ему ещё предстояло узнать.
Где-то на грани сознания ему послышался знакомый смех — хрустальный смех Фортуны, прозвучавший как диссонанс на фоне тьмы, словно серебряные колокольчики, разгоняющие тени.
“Неплохо для первого раза,” — прошептала она. “Помни: твой дар видеть вероятности — противоположность тому искажению, с которым ты столкнулся. Где они искажают реальность, ты можешь видеть истинные пути. Ты почувствовал их неправильность, не так ли? Это только начало… мир полон таких искажений, и тебе предстоит научиться видеть их истинную природу.”
Тьма сомкнулась вокруг него, унося прочь от боли, от загадочного Мастера Ю, от собственного изломанного тела. Последним проблеском сознания была мысль о том, что он понятия не имеет, в какой реальности очнётся в следующий раз. Но почему-то эта неизвестность больше не пугала его.
В конце концов, разве не этого он хотел всегда? Игры по высшим ставкам, где на кону стоит судьба не одной компании, а целых миров. Танца вероятностей, где каждый шаг может изменить реальность. Вызова, достойного его дара.
Феликс улыбнулся разбитыми губами и отпустил сознание, позволяя тьме увлечь его за собой. Впереди был новый мир, новая игра, новые правила.
И он собирался выиграть её любой ценой.
Глава 3: Пробуждение в мире Расколотых Путей
Феликс приходил в себя медленно, словно выныривая из глубокого омута. Сначала появились запахи — горьковатый аромат трав, дым благовоний и что-то ещё, неуловимо тревожное, похожее на запах озона перед грозой. Затем вернулись звуки — тихое бормотание молитв, шорох шагов по каменному полу, далёкий звон колоколов. И только потом пришла боль.
Она накатывала волнами, пульсируя в такт сердцебиению. Каждый вдох отзывался огнём в рёбрах, каждое движение посылало острые иглы по всему телу. Но было что-то странное в этой боли — она словно существовала отдельно от него, как будто принадлежала кому-то другому. Это тело… оно ощущалось неправильно — руки казались короче, грудная клетка уже, а кожа на ощупь была жёстче, чем он помнил.
“Вероятно, у вас остались ушибы пятого и шестого ребра, достопочтенный,” — женский голос, спокойный и мелодичный, раздался откуда-то сверху. “Терпение. Настой ещё не готов. Скверна в соседней палате мешает травам набрать силу.”
Скверна. Слово отозвалось в сознании Феликса смутной тревогой, словно отголосок чужого воспоминания. Он попытался открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Сколько он здесь? Где это “здесь”? Последнее, что он помнил — удары и вопросы о какой-то печати…
“Мастер Лин!” — другой голос, молодой и встревоженный, прорезал тишину за тонкой перегородкой. “Пациент… его состояние ухудшается!”
В этот момент Феликс почувствовал что-то новое — тончайшую паутину, пронизывающую пространство вокруг. Он не видел её глазами, но каким-то иным чувством различал переплетение нитей, исходящих от каждого живого существа. Одни светились ровным золотистым светом, другие пульсировали разными оттенками, а некоторые… некоторые были искажены, точно изъедены чем-то тёмным.
“Держите его!” — голос мастера Лин стал жёстче. “Скверна распространяется слишком быстро. Сестра, принесите печати очищения. Живее!”
Торопливые шаги, звон металла, шелест бумаги. Нити вокруг больного скверной пульсировали всё быстрее, создавая хаотичный, рваный узор, где тёмные пятна пожирали золотое сияние. Феликс чувствовал это с такой отчетливостью, будто смотрел на всё своими глазами.
“Это бесполезно,” — новый голос, глубокий и усталый, присоединился к остальным. “Я видел такое раньше, когда скверна добирается до сердечной меридианы…”
Договорить он не успел — воздух наполнился треском, словно от разряда молнии, и криком боли. Феликс почувствовал, как некоторые нити вероятности просто исчезли, оставив после себя пустоту. Другие закрутились в спирали, создавая новые, пугающие узоры.