Не теряя ни секунды, Елена бросилась к Мэй. Рана была смертельной — когти существа рассекли не только плоть, но и сами нити жизни, создавая разрыв, который невозможно было исцелить обычными методами.
“Пять минут,” — отсчитывал безжалостный голос внутри неё.
Елена положила руки на рану, концентрируя всю оставшуюся силу. Она видела, как нити жизни Мэй истончаются, тускнеют, как приближается неизбежный конец.
“Есть другой путь,” — прошептал голос богини. “Но он требует жертвы.”
Елена поняла мгновенно. Каждый человек имел отмеренный срок жизни, записанный в самой структуре его бытия. Мэй должна была прожить долгую жизнь — “Семьдесят восемь лет, четыре месяца, девятнадцать дней” — но сейчас эти годы утекали сквозь пальцы, как вода.
Елена сделала глубокий вдох и теперь она не просто видела нити жизни — она могла прикасаться к самой ткани времени, к той структуре, которая определяла продолжительность существования.
С предельной осторожностью она начала перенаправлять поток жизненной силы, забирая дни из конца отмеренного срока и вплетая их в настоящий момент, создавая мост через зияющую пропасть смерти.
Каждый день, перенесённый из будущего, отзывался острой болью в её висках. Она чувствовала, как её собственная жизненная сила утекает, поддерживая этот противоестественный процесс.
“Ты играешь с законами, которые древнее богов,” — предупредил голос богини. “Будь осторожна.”
Но Елена не могла остановиться. Перед её глазами проносились воспоминания о пациентах, которых она не смогла спасти в прошлой жизни, о тех моментах бессилия, когда все её знания и навыки оказывались бесполезны перед лицом неизбежности.
“Не в этот раз,” — думала она, продолжая плести новый узор судьбы. “Не снова.”
Постепенно нити жизни Мэй начали укрепляться, вновь наполняясь серебристым сиянием. Рана на груди затягивалась, но Елена видела, что это не обычное исцеление — кожа вокруг пореза приобрела серебристый оттенок, словно шрам, оставленный лунным светом.
“Метка вмешательства,” — поняла она. “Знак того, что я нарушила естественный ход вещей.”
Мэй застонала и открыла глаза. Её взгляд был затуманен, но в нём уже проступало осознание произошедшего.
“Что… что случилось?” — прошептала она.
Елена поймала тревожный взгляд наставницы Цзинь, направленный не на Мэй, а на собравшихся вокруг послушниц и целительниц, чьи лица выражали шок и смятение.
“Всем вернуться к своим обязанностям,” — властно произнесла Цзинь, неожиданно оказавшись рядом. “Немедленно! Сестра Минь, подготовить северную палату. Сестра Ли, принести успокаивающий отвар и чистые повязки.”
Целительницы заколебались, бросая непонимающие взгляды на тёмный пепел, оставшийся от странника, и на Елену с её странной энергией.
“Это был одержимый,” — отрезала Цзинь, не дожидаясь вопросов. “Тёмный культ, практикующий запретные ритуалы. Наставница Лин использовала древнюю технику очищения. Больше объяснений не будет — это дело Старшего Совета.”
Авторитет наставницы Цзинь не подлежал сомнению — послушницы немедленно рассеялись, хотя в их глазах читалось множество вопросов.
“Тише, Мэй,” — Елена помогла раненой подняться. “Всё закончилось.”
“Наставница справилась с этим существом,” — подхватила Цзинь, поддерживая Мэй с другой стороны. “А теперь мы должны позаботиться о твоей ране.”
Когда они внесли Мэй в палату, Цзинь быстро отослала помощниц за дополнительными припасами, оставшись наедине с Еленой и раненой.
“Что ты сделала с ней?” — спросила она тихим, напряжённым голосом, едва дверь закрылась.
Елена заметила, что взгляд Цзинь был прикован к серебристому шраму на груди Мэй. Шраму, который не должен был образоваться так быстро и иметь такой необычный оттенок.
“Я… спасла её,” — ответила Елена, чувствуя, что полная правда сейчас неуместна.
“Потом,” — покачала головой наставница. “Сейчас главное — замаскировать следы. Помоги мне.”
Вместе они наложили на шрам особую мазь, скрывшую его серебристый оттенок под более естественным розовым цветом заживающей ткани. Затем Цзинь нанесла поверх сложный узор из трав и минеральных порошков.
“Это скроет энергетический след,” — пояснила она, закончив. “Что бы ни случилось, никто не должен знать о произошедшем. По крайней мере, пока.”
Мэй к этому времени задремала — действие успокаивающего отвара смешивалось с истощением после травмы.
“Иди отдохни,” — Цзинь положила руку на плечо Елены. “Ты истощена. Вечером поговорим.”